Девушка пожала хрупкими плечами и проронила:
- Не знаю.
- Хорошо, приму к сведению, - кивнул я.
- А мы завтра пойдем в храм? – быстро спросила она, хлопая длинными ресницами и томно улыбаясь.
- Вот теперь хрен его знает, - резко ответил я. - Как с Крысой поговорю, так и сообщу тебе.
- Ну ладно, - промямлила Этель, уже начав обидчиво надувать губки, хотя я еще не отказался.
Я посмотрел на нее, потом на кота и попрощался с ними, прежде чем открыть дверь. Девушка кивнула мне головой, а Мурлыка проводил долгим взглядом.
Выйдя из обиталища Этель, я быстро спустился по дребезжащей лестнице и оказался на улице. Тут какие-то мальчишки играли в футбол самодельным мячом из рубашки, набитой всякой ветошью. Эх, я бы тоже погонял с ними, но в нашем мире приходится взрослеть очень и очень быстро, так что мои деньки, отведенные на веселые игры, безвозвратно прошли. Мне стало немного грустновато.
Вдруг неожиданно из-за кучи какого-то бытового мусора выскочил щуплый низкорослый мужик, заросший черной бородой с проседью по самые косматые брови. Он подскочил ко мне и быстро прошепелявил, обдав меня крепким перегаром:
- Лис, есть минутка?
- Есть, но я не хочу ее на тебя тратить, - поспешно ответил я, отстраняясь от этого человека, одетого в засаленные обноски.
- Ты сего, не уснал меня? – удивленно произнес мужчина, округлив почти беззубый рот, который мог похвастаться всего парой желтых пеньков.
- Нет, - недоуменно протянул я, пытаясь вспомнить его. – Богатым будешь, хотя, конечно, вряд ли. Без обид.
- Какие обиды? – благодушно хрюкнул он и грязной рукой убрал со лба прядь длинных всклокоченных волос, которые пышной шапкой покрывали его голову. - Это се я – Ефрем
- Тьфу ты, черт лохматый! Ты где пропадал? Похорошел, по-моему, - обрадованно выпалил я, узнав своего старого знакомого, который был в курсе всех сплетен города.
- Спасибо, - довольно прошепелявил Ефрем. – Это я нос вправил. Помнись, какой он у меня был? А сейсас гляди – ровнёхонький.
- Ну, вообще, красавчик, - похвалил я его, посмотрев на вполне себе обычный нос картошкой, который раньше лежал на боку.
Когда-то внешность у Ефрема была вполне себе привлекательной, но годы алкогольного запоя и наркотической зависимости сделали свое черное дело: теперь он был на дне, потеряв все, что мог, даже внешность.
- Я сего хотел скасать-то, - помявшись, произнес он, почесав отчего-то красный глаз. - Интересуются тут тобой.
- Кто? – мигом насторожился я.