– Уже разобрались, – зло бросил я, ситуация с каждой минутой нравилась мне все меньше, – там все белыми нитками шито.

– Разобрались? – ух ты, да в голосе Ивана Федоровича прозвучало желчное сомнение. На моей памяти он никогда ранее не проявлял таких эмоций. – Да головорезы Ольховского из кого угодно нужные показания выбьют!

Вот как? Значит, в подземельях Сыскного приказа нужные показания не выбивают, а в контрразведке – пожалуйста! Да я со своих подшефных прежде всего правду требую, какая бы она ни была, а не признания. Это от Глазкова редко кто целым уходит, вне зависимости от того, виновен или нет!

– Государь! – я постарался говорить спокойно. Прямой конфликт с царем никак не входил в мои планы. – Можете сами все проверить и переговорить с арестованными. Все они целы и невредимы. Взрыв организовала Тайная канцелярия Фрадштадта. Это ведь такой грандиозный шанс: одним махом можно было избавиться и от вас, и от Федора, и от нас с Григорянским. Но, на наше счастье, взрывники немного просчитались.

– И проверю! Обязательно проверю! Но, как бы то ни было, ты не имел права принимать такое решение!

– Я всего лишь показал зарвавшимся островитянам, что никому не позволено поднимать руку на нашего государя и его семью! Пусть знают – у нас длинные руки, и никакой флот не спасет их, если мы возьмемся за них всерьез!

– Миша, что ты несешь?! – опять взвился государь. – Ты ввязался в обмен ударами с Островами! Им теперь не остается другого выхода, кроме как объявить нам войну! А как? Скажи мне на милость, как мы будем воевать с Фрадштадтом? Неужели нам мало было событий трехлетней давности, когда мы в панике метались по всему югу страны, гадая, где будет нанесен следующий удар? Ты снова хочешь этого?

Ой, не надо только передергивать с оценкой прошлой военной кампании! Да, пришлось дробить силы, предугадывая направления вражеских ударов, но никакой паники не было. Легко не было, но мы полностью переиграли противника в той партии, так что пугать тут точно нечем. Тем более что сегодня наше южное побережье защищено от нападения с моря гораздо лучше, чем тогда. А воевать на суше фрадштадтцы никогда особо не любили.

– Вы напрасно беспокоитесь, государь!

– Не перебивай!

– Так вы же мне слова сказать не даете, ваше величество! Я всего-то и разбомбил часть дворцового сада – ничего страшного, восстановят!

– Да ты понимаешь, что Георг нам не простит такого оскорбления? Ты даже представить себе не можешь могущества Фрадштадта! Они способны стереть в порошок любое государство мира! Любое! К настоящей войне с ними нужно долго и упорно готовиться, силы накапливать. А сейчас мы не готовы! Вот-вот с улорийцами снова воевать придется, а ты нам снова войну на две стороны устраиваешь?

– Не будет войны с Фрадштадтом, не готовы они. Через Яноша опять действовать будут. А за митрополита Филарета и вас с Федором нужно было хоть громкое предупреждение сделать! Все должны понимать, что такие действия не останутся безнаказанными!

– Федор ни за что не позволил бы тебе так поступить! – уверенно заявил Иван Федорович. – У него хватило бы ума не делать этого! Хотя и он все-таки попал под твое влияние! Чего стоит только эта безумная идея оставить Фрадштадт без хлеба!

– Почему это – безумная? – искренне возмутился я. Не перестаю удивляться узости мышления местного населения – для них противостояние напрямую ассоциируется только с войной. Как будто нет других инструментов для достижения своих политических целей! – Ваше величество, продовольствие – это ахиллесова пята Фрадштадта! Если взять под контроль поставки с материка, можно будет диктовать им свои условия!

– Какой бред! – лицо государя скривилось от непритворного отвращения. Похоже, он искренне верил в то, что говорил. – Если у разбойника нет еды, он отберет ее у соседа силой! Фрадштадт – это главный разбойник нашего мира, а ближайший сосед у него, если ты забыл, – это Таридия!

– Никакой разбойник не станет нападать на хорошо укрепленную крепость! – возразил я. – Слишком дорого выйдет! И вы напрасно думаете, что Федор был бы против. С ним все было согласовано!

– Никита был прав! – сокрушенно вздохнул таридийский монарх. – Ты легко оправдаешь совершенно любую, нужную тебе глупость. Совсем потерял голову от вседозволенности!

Тут я уже прикусил язык, поскольку заряженность царя-батюшки на мое негативное восприятие была просто непоколебима и любые оправдания лишь усугубляли ситуацию. Спорить с находящимся в таком расположении духа царем было бессмысленно, тем более что ссора с монархом была чревата для меня самыми негативными последствиями. И не только для меня лично, но и для огромного количества зависящих от меня людей. Так что я решил больше не испытывать лишний раз судьбу и проглотить обиду.

Плохо, что речь зашла о продовольственной проблеме Фрадштадта. Значит, кто-то из моих недругов опять представил государю идею перекупить у Уппланда будущий урожай пшеницы, обычно отправляющийся на Острова, в негативном свете. Возможно, даже с намеком, что я собираюсь неплохо погреть руки на совершаемой за счет казенных средств сделке. А ведь ход этот настолько же прост, насколько и действен! Неожиданно оставшиеся бы на голодном пайке фрадштадтцы вынуждены были бы тратить силы и средства на решение проблем с пропитанием своих граждан, а не на укрепление флота и интриги против соседей. Жалко будет упустить такую возможность ослабить назойливого противника из-за глупости окружения таридийского царя.