И она ушла, прежде чем кто-либо успел сказать по поводу «родительских любимчиков», став просто еще одной счастливой дамой в море клиентов. Миссия выполнена, черт возьми.
Так почему же я чувствую себя так ужасно?
Мне действительно нужно перестать задавать вопрос, когда я знаю ответ.
Я чувствовала странное перемещение моего тела, пока я двигалась через ликующую толпу, словно я наблюдала за всем этим со стороны. Я смеялась и улыбалась в нужный момент, но на самом деле не слышала ничего, что они говорили. Единственное, что постоянно крутилось у меня в голове, были мои собственные сомнения, звучавшие разными голосами людей, которые сомневались во мне всю мою жизнь: мои родители, мои учителя, мои боссы и коллеги.
Этот день должен был стать лучшим днем в моей жизни, но я чувствовала такую душевную боль, жгучую боль, и у меня было такое чувство, что эта боль будет со мной вечно, пока солнце не выгорит дотла и не рухнет в черную дыру.
Как Ашер мог так со мной поступить?
Как он мог так сначала относиться ко мне, словно я была особенной, а потом потеряла всю свою ценность, словно у нас было какое-то совместное будущее, хотя на самом деле в действительности ничего для него не значила?
2.
Телефон зажужжал снова, но я отказывалась на него отвечать. Я уже знала, кто это был.
Я была одета в потрепанную колледжскую толстовку с капюшоном и непонятного размера штаны для йоги, сидела на своем диване с пол дюжиной затасканных копий Шерлока Холмса, коробкой бумажных платков стояла рядом, укутавшись почти до подбородка в свое детское одеяло. Используемые платки образовали отвратительное гнездо внизу дивана, перемешанные с оберткой и фольгой от шоколадок.
Вставая с дивана для перемещения и с трудом заставляя себя работать в магазине нижнего белья, в котором было слишком много работы, я не пылесосила здесь и даже не убиралась в течение недели.
Да, я определенно не собиралась приглашать кого-либо в свою обычную квартиру в Сан-Франциско в ближайшее время. Я предпочитала валяться со своими страданиями, как свинья в грязи, и вещи также валялись здесь в грязи, поэтому кругом был такой беспорядок.
Телефон зазвенел повторно. Я спихнула его с дивана, и слушала как он упал на пол, испытывая определенную долю садизма, представляя, как будто я пихнула самого звонящего, а не просто кусок пластмассы с металлом.
Я все-таки сумела взять себя в руки, ради тех дел, которые действительно имели важное значение — работы в бизнесе, встречи с Лейси, чтобы обсудить ее приданое — но на это у меня ушло больше энергии, чем, наверное, Дженерал Электрик производит в год, и к тому времени, как я вернулась домой, я с трудом доплелась до дивана, рухнув на него прямо лицом, смыв тем самым свой невозмутимый фасад и разрыдалась, при этом во всю злоупотребляя нездоровой пищей и детективными романами, или же впадая в такой глубокий сон, что если бы было возможно, назвать его комой. В эти дни, когда я была не в состоянии ничего делать, мне необходимо было обслуживать весь мир, который принял для меня сейчас серовато-пепельный оттенок, и от этого мои конечности отяжелели, словно налились свинцом.
Телефон загудел в третий раз, и я закрыла голову подушкой, чтобы его не слышать.
Я