Псалма хватило на пару минут, а затем Тёма буквально смяло и начало корежить потоком чужой силы. В голову хлынули вперемешку обрывки чужих воспоминаний.

Тело пробила крупная дрожь, и за ней в Тёма вонзились тысячи иголок, принесших с собой невероятную боль. Если это всплеск, то, что тогда взрыв? И разве может быть в игре так больно? Должны же быть какие-то датчики, фиксирующие его состояние и снижающие болевые воздействия. Почему этого нет? Где этот гребаный хвалёный контроль в навороченной капсуле!?

Как сквозь вату в ушах от накрывшей волны боли и панических мыслей о выходе к нему пробился далёкий крик Клауса:

– Крепко сожми рукоятку кинжала и упри его камнем в открытую ладонь второй руки. Ты должен это сделать! Да, молодец! А теперь мысленно направь туда наполнившую тебя силу. Умница. Потерпи, сейчас тебе станет легче.

И, видя, как постепенно дрожь отпускает Тёма, участливо спросил:

– Как себя чувствуешь, ученик?

– Л-лучше. Но всё ещё как кусок мяса на выходе из мясорубки.

– Сразу видно благонравного и кроткого человека, который умеет вежливыми словами описать любую ситуацию!

– Да уж, – Тём наконец разжал руки и сейчас внимательно рассматривал подарок Мизуки.

– Ну вот, а врали что у вампиров нет души. А она, вот она, – норд поднял над головой кинжал, в основании рукоятки которого до этого дымчато-прозрачный камень сейчас пылал бордовым цветом.

Тём подумал, что легко и счастливо отделался, заново переосмыслив слова, что ему шепнула принцесса, вручая кинжал: «Имя ему „Ловец“ и камень, давший ему имя, сейчас пуст и очень голоден. Он ждет душу твоего врага. Чем сильнее враг, которого ты сразишь кинжалом, тем сильнее станешь сам, получив часть его знаний и умений. Но это произойдет, только если ты сумеешь разбудить камень и удержать чужую силу, не погибнув. И ещё помни: кинжал силён, но ты не всесилен, а „Ловец“ берёт, но сам не держит. Поэтому в надежде на „Ловца“ никогда не связывайся с теми, кто намного сильнее тебя».

Сейчас, чувствуя, как с ним что-то активно происходит, Тём пожалел, что не может воочию увидеть перечень вновь обретённых возможностей и навыков. Эх, придется разбираться с новыми способностями после прочтения сообщений в почте. И оттачивать навыки уже в игре. Как утверждал всё тот же куратор на военке, гоняя студентов по плацу, практика единственный критерий истины.

Клаус, пока Тём приходил в себя и привыкал к новой силе, тоже не сидел без дела, а мягко массировал свою шею, на которой всё ещё четко различались отпечатки жестких пальцев. Наконец, прокашлявшись, он решил, что голос достаточно восстановился для произношения торжественной речи.

– Тём, я рад, что не ошибся, приняв тебя в свои ученики. Ты оказался силён духом и полон сюрпризов. Спасибо, что использовал их так вовремя и спас мне жизнь. Теперь мой долг не просто научить тебя чему-то, но и передать часть своих знаний.

Тём мысленно расставил нужные акценты во фразе наставника, привычно для себя выделяя в сказанном ключевые слова.

Долг – это хорошо. А вот «часть знаний» хуже, чем могло быть, но намного лучше, чем ничего. В целом – годится. А если ещё повезет унаследовать от патриарха навык «рывок», который позволял вампиру делать пятиметровый прыжок с умопомрачительной скоростью… Патриарха кровососов, правда, это умение, не спасло. Не окажись у них с учителем козырей в рукаве, всё могло закончиться более печально.

Вообще же последний бой дал Тёму в понимании убойных возможностей инквизитора несравненно больше, чем все прочие их совместные сражения. Если и мелькали в голове какие-то сомнения в необходимости продолжать обучение у Клауса, то теперь они напрочь пропали. Аж зудит внутри, так хочется узнать, чем это Клаус сразу патриарха припечатал.

– Учитель, а чем вы патриарха остановили в начале боя?

– Святое слово, в которое было вплетено заклинание трансформации железа в серебро.

– А почему для меня Святое Слово прозвучало непонятно?