— Я уж точно не смогу этого сделать, — усмехнулся Уотерс, — королева оторвет мне голову, если я оставлю ее флот без присмотра. А ехать через Королевский лес сейчас небезопасно — он кишмя кишит разбойниками.

— Зачем тебе вообще в столицу, — произнес Крейкхолл, — оставайся тут, а я поеду. Ты теперь законный лорд Штормовых Земель, чего же тебе еще желать.

— Я не лорд, я король, — отрезал Конан, — и это не моя земля. Мне кое-что обещали в Королевской гавани и я не успокоюсь, пока не получу свое. С каждым проведенным мной днем здесь, власть узурпатора крепнет и мой народ все меньше помнит имя своего законного короля.

— Стоит ли такой народ твоих забот, — пренебрежительно усмехнулся Крейкхолл, — ты потерял престол там, но обрел новый дом здесь.

— Это не мой дом, — повторил Конан, угрюмо посмотрев на Могучего Вепря, — я убираюсь отсюда завтра, морем или посуху, все равно.

Он погрузился в мрачное молчание. С востока долетали тревожные слухи: незадолго до их отбытия из Дорна в Тенистом Городе появились люди, в которых барахтанцы Конана опознали сотоварищей по морскому разбою. По их словам, город Волантис, после захвата власти Храмом Огня, вмешался в войну в Зингаре, захватив чуть ли не треть страны. Тогда же Вольный Город обрушился и на Барахские острова: одни пираты поступили на службу новым владыкам, другие бежали в Аргос, тоже все больше втягивающийся в гражданскую войну в Зингаре. Но были и такие, кто бежал на острова Василиска или на запад, добравшись в итоге и и до Дорна. Они ирассказали Конану наиболее обеспокоившую его новость: граф Троцеро Пуантенский перешел Алиману, объявив о своих притязаниях на зингарский престол и сплотив вокруг себя северных зингарских князей. Пуантен все больше втягивался в войну и это тревожило Конана больше всего: вряд ли Валерий упустит случай ударить в спину. Настораживали слухи и о смерти Тараска и регенстве Амальрика над несовершеннолетней наследницей трона Немедии.

Наутро Конан проснулся от непривычной тишины. Он даже не сразу понял, в чем дело — лишь поднявшись на башню, он увидел, что шторм стих.

— Отличный денек, милорд, — рядом с ним поднялся Ауаран Уотерс, — Теперь ничто не помешает нам привести весь флот в Королевскую Гавань. Не иначе, как Семеро благоволят вам.

— Я давно не полагаюсь на богов, — покачал головой Конан, — человек помогает себе сам.

«Прекрасная Серсея» производила впечатление — пожалуй даже большее, чем оригинал. Конан, повидавший в своей жизни немало военных кораблей, оценил колоссальную пятипалубную галлею, с несколькими рядами весел, с тараном в виде львиной головы и двумя «скорпионами» на носу и корме судна. Мачты оснащены «гнездами для лучников», вдоль бортов занимали позиции лучники и копейщики. Аналогичным образом были оснащены и другие галеи, возвращавшиеся из Штормового Предела в Королевскую Гавань. Барахтанские каракки на фоне этих плавучих громад выглядели достаточно скромно, но зато и отличались большей манвренностью, удачно дополняя королевскую армаду. На их мачтах реяли флаги со золотым львом, правда на черном, а не красном фоне, как у Ланнистеров. И все же это был королевский флот, о чем напоминала и стоящая на носу «Прекрасной Серсеи» позолоченная статуя королевы в кольчуге, львином шлеме и мечом в руке.

— Королева не желает полностью зависеть от Железного Флота, — пояснил Ауран Уотерс, — этот флот заложили еще когда был жив Тайвин Ланнистер, когда узнал о захвате Дейенерис Миерина. Честь и хвала нашей мудрой королеве, что она не бросила эту затею.

— Честь и хвала, — рассеяно повторил Конан, стоявший вместе с Уотерсом на носу флагманского корабля. На его присутствии настоял сам молодой гранд-адмирал, утверждая, что лорд Штормового Предела, не может довольствоваться меньшим, чем лучший корабль Королевского Флота. Конан согласился, хотя сейчас он предпочел бы находиться на палубе одного из хайборийских кораблей. Барахтанцы, уже немного изучив эти воды, по причине своей быстроходности, следовали чуть впереди армады, выполняя роль авангарда.

Сейчас флот огибали длинный полуостров выдававшийся далеко в море. На его окончании виднелись очертания большого замка, где выделялась громада башни, с горящим на ее вершине огнем маяка. Ауран Уотерс разъяснил Конану, что полуостров зовется Крюком Масси, а стоявший на нем замок — Острый Мыс, владения дома Бар-Эммонов. По словам Уотерса, этот дом, поддерживавший ранее фиктивного «брата» Конана, Станниса Баратеона, сейчас остается в стороне от схватки, не примыкая к Ланнистерам или Таргариенам.

— А вон там, мой родной дом, — Ауран махнул рукой на север, где, далеко в тумане, просматривались очертания некоей земли, — Дрифтмарк, родовой замок Веларионов.

— У тебя же вроде иное родовое имя, — как бы невзначай обронил Конан и увидел мимолетную гримасу на лице Уотерса.

— Я бастард, — нехотя произнес он, — лорд Дрифтмарка, Люцерис Веларион, зачал меня вне брака. Главой дома Веларионов был мой брат Монфорд Веларион. Но он сгорел за короля Станниса при Черноводной, а я попал в плен и присягнул королю Джоффри. Главой дома сейчас считается мой племенник, Монтерис, мальчишка девяти лет.

Конан пожал плечами — ему, безродному искателю приключений, прорубившему мечом путь к трону, здешнее трепетное отношение к родовитости дома казалось смешными, а порой и неуместными предрассудками. Какой человек в здравом уме предпочтет отдать благополучие целого рода в руки не зрелого мужа, а всего лишь юнца, без какого-либо боевого опыта. Особенно сейчас, когда страна ведет войну на несколько фронтов.

— Чью сторону держит твой дом? — спросил Конан у Аурана.

— Дейенерис, — сказал тот, — Дрифмарк слишком близко к Драконьему Камню. К тому же Веларионы родом из Валирии, как и сами Таргариены и всегда предпочтут Мать Драконов Матери Львов.

— Но ты выбрал иную сторону, — Конан бросил внимательный взгляд на гранд-адмирала.