— По мнению экспертов, один из нападавших бросил в министра интеграции баллон со свиной кровью, но ты попала в него дубинкой, поэтому бо́льшая часть крови на тебе и оказалась. Министр отделалась парой капель крови на пиджаке и синяком на предплечье, за которое ты ее держала.

Рюнеберг сделал паузу, но прежде, чем Ребекка успела прикинуть, ждут от нее каких-то слов или нет, он уже заговорил снова:

— У одной из вечерних газет, по всей вероятности, есть фотографии. Это объясняется тем, что третий из них непосредственного участия в нападении не принимал. Он, видимо, был очень занят съемками. Свободный рынок и свободная пресса в чудной гармонии. Кстати, передает тебе привет и благодарность… Не нападавший, а министр, — пояснил Рюнеберг.

Ребекка только слегка кивнула в ответ.

— Нападавшие же, согласно показаниям надежных свидетелей, убежали в сторону площади Густава Адольфа и скрылись в торговом пассаже «Галерея». Наши коллеги-полицейские потребовали остановить движение метро, но, пока успели связаться с начальником метрополитена, с центральной станции ушло как минимум четыре состава, а также еще один — со станции Кунгстрэгорден, так что если эти ребята не собирались, как тупые идиоты, смешаться с толпой на площади Сергельсторг, то они сто раз могли бы скрыться и просто уехав на метро. — Рюнеберг пожал плечами. — Преимущество всяких шкод средь бела дня в центре города состоит в том, что так скрыться гораздо легче, чем думают многие, — резюмировал он. — Пока ты наводила марафет, я еще успел провести краткую беседу с твоим шофером, господином Йоранссоном. Он утверждает, что ты велела ехать вперед к МИДу и ждать вас там, что стало причиной отсутствия безопасного пути эвакуации, — продолжил Рюнеберг с серьезным лицом.

Ребекка чуть не подпрыгнула.

Мало того что Бенни проигнорировал ее приказ и подверг опасности и ее саму, и охраняемое лицо, так эта жирная тварь еще и лжет на всю катушку. Валит все на нее, вот это наглость! Если бы он делал свою работу как надо и машина была бы на месте, она бы справилась со всем сама, не пришлось бы ни у кого просить помощи!

Она уже открыла рот, чтобы возразить, но шеф поднял ладонь, останавливая подчиненную:

— Спокойно, Нурмен! Можешь ничего не говорить, я знаю, что мерзавец врет. За эти десять месяцев никто не действовал в таком четком соответствии с инструкциями, как ты. Ты делаешь все, тщательно продумав на сто шагов вперед и назад, и все коллеги говорят о твоей работе только хорошее. Профессионал на двести процентов — это слова, сказанные о тебе намедни одним из коллег. Вообще-то ты отличный телохранитель, Нурмен… При том что ты настоящая хитрая лиса, скажем так… — При последних словах он ухмыльнулся. — К тому же этот Йоранссон врать не умеет. Потел, как лошадь, и к концу нашей беседы уже почти рыдал. Уже час, как он на рынке труда, и мне наплевать на то, что скажет профсоюз… Я своими руками спустил гада с лестницы черного хода, — закончил свой рассказ Рюнеберг и довольно подмигнул Ребекке, как бы подтверждая, что он сделал буквально то, что сказал.

«Как мальчишки в песочнице», — вздохнула женщина про себя, прежде чем сообразила, что шеф вообще-то ее похвалил. На какую-то секунду она в знак уважения потупила взор, подтверждая свою роль благодарного подчиненного. В их ведомстве очень важно демонстрировать, что ты всем доволен, и вписываться в коллектив.

Тот факт, что охранник ей помог, все еще доставлял небольшое беспокойство, но Людвиг Рюнеберг только что назвал ее хорошим телохранителем, и это, вообще говоря, совсем недурно для лисы-новичка.

Совсем недурно!

Эйч Пи досчитал про себя до десяти, еще раз для надежности взглянул через окно на перрон и шагнул к мужчине в плаще. Тот с удивлением посмотрел на него, подняв взгляд от газеты, которую только что достал из кармана пиджака.

— Передай Манге, что он как был муслим недоделанный, так им и остался! — крикнул Эйч Пи в ухо мужчине, выдернул зонт из пакета и как раз перед тем, как двери начали закрываться, выскочил на перрон.

Приземление было таким жестким, что он чуть не потерял равновесие и был вынужден сделать пару гигантских прыжков, чтобы не упасть плашмя носом в асфальт.

«Твою мать!» — подумал Эйч Пи, убегая к лестнице в конце перрона. Отход оказался не таким эффектным, как он планировал, ну и фиг с ним. Зонт у него в руках, задание выполнено, к тому же не осуществился ни один из кошмарных сценариев, о которых он думал. Зонт он вытащил без проблем — никаких тебе взрывов, фонтанов воды или ухмыляющихся телеведущих, сообщающих, что он только что принял участие в съемках «Розыгрыша», «Скрытой камеры» или какой-то еще подобной программы на Третьем канале.

Не считая того, что он чуть не упал, все остальное прошло как по маслу, и Эйч Пи наслаждался тем, как по жилам растекается адреналин, изгоняя последние следы похмелья.

А не такой уж плохой прикол, вообще-то! Как удивился этот тип, когда он попросил передать привет Манге.

Хохоча во всю глотку, Эйч Пи в пять скачков преодолел лестницу и побежал дальше через станцию, выскочил наружу на улицу Рёрстрандсгатан; когда уже подбегал трусцой к площади Санкт-Эриксплан, пот лил с него ручьями, но одышки при это как ни бывало.

Вообще он всегда отлично бегал, еще со школы. В остальном мало на что был способен, но вот смываться — это он умел отлично.