Бастиан не стал присоединяться к остальным участникам игры, выполнявшим задание, — он был слишком счастлив, что не надо ничего делать, не надо выполнять никаких обязательств. Он даже почти забыл, зачем вообще игроки куда-то пошли. Кажется, искать какого-то врага или чужака. Этого типа они найдут и сами, без Бастиана.

Сытый и счастливый, он лежал на траве, посматривая то на Айрис, пощипывавшую струны арфы, то на облаченную во всё черное Доро — та неслышно обходила поляну по краю, бормоча заклинания. Ладно, пусть делает, что хочет. Здесь свобода. Завтра Бастиан тоже поучаствует в каком-нибудь квесте, если появится желание. А если не появится, то он будет просто лежать и пялиться в небо, пока глаза не начнут слезиться. Или соорудит еще одну выгребную яму… Какая разница, что делать? Всё равно никаких особых планов Бастиан не строил. Всё, что ему было нужно здесь и сейчас, — чистый воздух и лес, жалобные крики птиц с веток деревьев и ветер, разгоняющий мошкару.

Вскоре из леса вернулся первый из отправившихся на поиски врага игроков — Штайнхен. Он громогласно объявил, что, к своему стыду, не нашел ни одного из разбойников, разоривших деревню, зато теперь может предаваться своему призванию — быть трактирщиком и что-нибудь приготовить. Сложив хворост в окруженном камнями кругу-кострище, он достал из поясной сумки камень, небольшой лоскут ткани и изогнутый железный прут, затем обмотал лоскутом камень и ударил им о прут. Без очков Бастиан не смог подробно разглядеть, как именно следует высекать пламя, но уже через считанные минуты Штайнхен вовсю хлопотал у костра: раздувал огонь, запылавший среди хвороста, подкладывал дрова потолще, а затем, взяв котел, отправился за водой к ручью.

Бастиан еще раздумывал, не предложить ли Штайнхену помощь в приготовлении обеда, как вдруг царившую в лагере тишину взорвали голоса и треск ломаемого валежника. Впрочем, весь этот шум легко перекрывал визгливый голос Ральфа:

— Где врачеватель? У нас раненый!

На этот раз Бастиан особо не торопился, заранее готовясь к какому бы то ни было количеству искусственной крови.

Георг, Ларс и Ральф, поддерживая, вели Натана, который, похоже, пустил в дело все свои актерские способности, изо всех сил стараясь изобразить страдальческую гримасу.

— Он нашел одного из негодяев, на чьей совести наша деревня, — объявил Ральф, — и победил его, но был ранен в руку. Удар меча, рука рассечена до кости.

— О да! — подтвердил Бастиан, осматривая совершенно невредимую руку Натана. — Я очищу рану и перевяжу ее. Скоро он снова будет здоров.

Бастиан промыл предплечье водой из фляги и забинтовал полоской холста. Поблагодарив его, Натан поплелся к костру, возле которого уже растянулись в траве Сандра и Лисбет. В честь победы, одержанной Натаном, организаторы подарили их отряду небольшой бочонок пива, и теперь с ним, не скрывая радости, возился Штайнхен.

Бастиан снова подвесил фляжку к поясу и с довольным видом замурлыкал под нос какую-то мелодию. Какой же простой может быть жизнь!

В котле уже вовсю кипело что-то среднее между супом и кашей, когда в лагерь вернулся второй отряд поисковиков, состоявший из Альмы, Арно и Родерика. Песик прямой наводкой устремился к котлу Штайнхена, остановился перед ним и начал активно обнюхивать.

Они не встретили в лесу никаких чужаков, доложила Альма, но кое-что нашли. Девушка с гордостью, смешанной с растерянностью, продемонстрировала остальным игрокам очередной кусок коры с надписью, похожий на то, что они все обнаружили по пути к лугу. На этот раз сокол был вырезан четче: он простирал рыжеватые крылья над несколькими строчками, написанными старинным почерком. Слова выцвели и читались с трудом.

Под невнятное бормотание кора переходила из рук в руки.

— «Всё, что внутри, сочтено»? — Ларс ухмыльнулся и кивнул Штайнхену. — Если только имелся в виду бочонок пива!