Сориентировался я весьма быстро — достаю один клинок, второй нужен чтобы не слететь и двумя короткими ударами подрубаю лапы с одной стороны, благо те отлетели как сухие стебли. Паук заваливается на бок, орошая пол сочащейся чёрной кровью и крутится на раненом боке перебирая оставшимися лапками. Не смотря на предположение о таких последствиях, спрыгнуть я не успел, ровно, как и вытащить второй клинок, повезло ещё, что при падении попал не под тело паука, а отлетел к стене. Помотав головой, приводя вестибулярный аппарат в норму, сорвался в сторону сучившего лапами паука и стараясь держаться его спины, подрубаю остальные лапы чудовища. Теперь наношу два десятка ударов по морде, мимо щёлкающих жвал, выбивая хп у монстра.

С последним ударом, приходит оповещение о смерти противника, а я вытираю вспотевший лоб, всё-таки весьма и весьма неприятный противник, если бы не вспомнил про его слабые лапки, был бы размазан. Вообще пауки имели весьма странный класс: они были плотными как танки, но не имели крепкой брони, просто большое количество хитов, строили ловушки как охотники, но при этом сами ловушки можно было без особого труда заметить и обойти, они наносили урон ядом, стакая его при каждом укусе жвалами, словно роги, но если не считать сильных стаков, у них не было сильного урона, например, чисто гипотетически, если в сеть попадёт какой-нибудь танк, имеющий в своём арсенале очищение, то он сможет в паутине выживать сутками, пока не помрёт с голоду. Утерев лоб и отогнав воспоминания о механике подобных мобов, прислушался и тут же матюгнулся, когда расслышал шелест сотен лапок по каменному полу. Бросать добычу я не стал, убрал её в инвентарь, из-за чего слови дикий перегруз и поплёлся в сторону прохода с паутиной, прыгать с перегрузом черевато большими последствиями, всё-таки ловкость режется на семьдесят процентов.

Добраться до входа я успел тютелька в тютельку, стоило мне пасть на пол и закатится в перекрытый проход, как за спиной пронёсся с десяток пауков столь огромных, что жвалами они царапали стены, высекая снопы искр и оставляя за собой оседающую каменную крошку. Идти дальше я не спешил, наблюдая за действиями пауков, а посмотреть было на что.

Первые пауки на всей скорости добежали до выхода из туннеля и остановились, словно упёрлись в стеклянную стену, пауки, бежавшие следом ударились в первых, тесня их со всей набранной силой инерции и буквально вмяли в проход. Вот только наружу никто не выпал, даже когда первого паука прижали ко входу и стали давить, наружу не выглянуло даже сантиметра тела визжавшего существа. На визги собрата не обратил никто внимания, пауки потоптались на месте и ушли оставив паучка, которому сломали все лапы и снесли половину жизни.

Пройти мимо такой несправедливости я не мог, поэтому выложил тушку из инвентаря, вешающую на меня перегруз и достав мечи вышел к пауку. Шевелится тот не мог, поэтому действия были до банальности просты: войти в инвиз, на тот случай, если они хоть как-то могут обмениваться информацией, мало ли что, не хочу эксцессов. Захожу к стонущему, на своём паучьем языке, противнику за спину, так он не сможет опомнится и максимально ускоряясь наношу десяток ударов. Паук даже понять ничего не смог, лишь по туннелю прошёл протяжный гул от разрезающих пространство клинков. Животина дёрнулась последний раз и окочурилась, оставив меня снова в гордом, живом, одиночестве. Этого паука я просто спнул вниз, после смерти, запрет на проход его тушки пропал, и он, с громким хрустом свалился вниз, я же вернулся за первой добычей и водрузив её назад, спустился вниз, где положил добычу у стены, не далеко от алтаря и принялся ждать Никиту.

Мой новый товарищ прибыл только вечером, меня, сидящего у стены он не видел, да и видимо забыл обо мне, мало ли как может деформироваться сознание за годы жизни в одиночестве. Сначала он подошёл к алтарю, встал перед ним на колени, что-то нежно сказал, что именно, расслушать я не пытался, не зачем. Затем он взял одну из двух принесённых тушек крыс и положил её на алтарь, тельце грызуна окутал мягкий зеленоватый свет, и оно пропало. Никита ещё что-то мягко сказал алтарю и встал, намереваясь пойти в своё обиталище, но тут его окликнул я:

— Никита!

Тот дёрнулся всем телом и резко развернулся, несколько неверяще посмотрел на меня, на пару секунд его взгляд затуманился, но он быстро вернулся в мир реальный и с запозданием ответил:

— Мираж?

— Точно! А ты наблюдателен. — усмехнулся я.

— Скажешь ведь.

— Ты утром говорил, что жертв богине не хватает.

— Да…

— Я тут немного добыл. Пожертвуешь?

— Так ты и сам можешь. — удивился он.

— Видишь ли друг мой, я не хочу был приверженцем какой-либо богини. И не только твоей, в принципе не хочу быть последователем какого-либо бога.

Тот ненадолго задумался, после чего сказал:

— Хорошо. Помоги мне дотащить тушку паука, а то я такого даже не подниму.

Кивнув его просьбе, я поднял паучка и положил на алтарь, после чего отошёл в сторону, смотря за последующими происшествиями. А посмотреть было на что.

Никита подошёл к алтарю и прошептал пару фраз, после чего алтарь окутался зеленоватым светом, но уже более ярким, тушка пропала, вот только свет не угас, а напротив разгорелся ярче, до такой степени, что стало резать глаза. В середине светового пятна появилось какое-то движение, разобрать кто там шевелился было невозможно. Десять секунд этого мельтешения и зал озарился яркой вспышкой. Когда я прозрел от ослепления, увидел на алтаре прекрасную девушку, она стояла и с любопытством оглядывалась вокруг, увидев, что мы прозрели и видим её, села на край алтаря и с задором произнесла: