– Потому что твое карри спалит меня до самой задницы.

Мама надула губы.

– Для гея ты слишком переживаешь за свою задницу.

– Давай больше не будем об этом?

– Ты сам начал. И кстати, Джуди нравится, как я его готовлю.

Иногда мне казалось, что Джуди просто любила маму. Потому что я не видел другой причины, по которой кто-то стал бы хвалить ее стряпню.

– Возможно, это все потому, что ты в течение двадцати пяти лет планомерно уничтожала ее вкусовые рецепторы.

– Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти.

– Спасибо, мама. До скорого.

– Allez, милый. Bises[11].

Без маминой болтовни о реалити-шоу в квартире стало на удивление тихо, и впереди меня ждал… судя по всему, очень длинный день.

В перерывах между работой, общением с друзьями и знакомыми и внезапными лихорадочными попытками найти себе партнеров на одну ночь эта квартира была для меня чем-то вроде слишком дорогого, но неуютного номера в отеле. Я возвращалсяя в нее, чтобы поспать, и покидал рано утром.

И так продолжалось всю неделю, но не в воскресенье. Воскресенья всегда таили в себе какой-то подвох. Особенно это стало заметно в последние годы. Когда я учился в университете, воскресенья уходили на то, чтобы встать к полудню, перекусить где-нибудь, посокрушаться о том, что натворил в субботу, и провести в полудреме остаток дня. Затем одного за другим я растерял всех своих прежних друзей, теперь они предпочитали обедать с родственниками своих вторых половинок, обставляли детские комнаты или просто наслаждались выходными в кругу семьи.

Конечно, я не винил их в том, что они поменяли стиль жизни. Но сам я такой жизни не хотел. Я просто не был создан для нее. Когда мы с Майлзом стали жить вместе, наши воскресенья постепенно превратились из нескончаемого секс-марафона в тихое соревнование по взаимным обидам. И я стал чувствовать себя примерно как сейчас, когда весь мой мир сконцентрировался вокруг этих телефонных оповещений.

Оповещений, которые я изо всех сил старался игнорировать. Ведь я знал, что мама была права: главное – пережить этот день, а на следующий – все забудется.

Но, как выяснилось, мы заблуждались.

Очень, очень сильно заблуждались.

Глава 3

Понедельник начался как обычно – я опоздал на работу, но никто не обратил на это внимания, потому что такой вот у нас был офис. То есть я так говорю – «офис», а на самом деле благотворительная организация, в которой я работал, занимала добрую половину дома в районе Саутуарк. И между прочим, это была единственная благотворительная организация, да что там, вообще единственная организация, которая решилась взять меня на работу.

Она была гениальной идеей пожилого графа, питающего большой интерес к агрокультуре, и энтомолога с кембриджским образованием. Порой мне казалось, что на самом деле он мог быть инопланетным искусственным интеллектом, присланным сюда из будущего. Миссия организации? Спасение жуков-навозников. А я, занимающийся сбором средств, должен убеждать людей, чтобы они жертвовали деньги не на сирот, панд или, прости господи, в «Комик-релиф»[12], а отдавали бы их на спасение жуков, которые едят навоз. Я мог бы сказать, что хорошо в этом поднаторел, но, к сожалению, не нахожу критериев для оценки своей деятельности. По крайней мере, по миру мы пока еще не пошли. И как я обычно говорил во время собеседований на другие вакансии, куда меня в итоге не брали, мне не было известно ни одной другой благотворительной организации, занимающейся проблемами утилизации навоза, которая собирала бы больше средств, чем наша.