Тогда Лера разделась, затем подползла к нему.

– Знаешь, сегодня моя очередь, – расстегнула рубашку и припала губами к рельефному животу, руки же опустились к ремню.

И не успел Дагон опомниться, как перед ним на коленях стояли уже две обнаженные Леры.

– А вот я не против, – коснулся щеки каждой.

– Тогда ложись… – произнесли бесовки в один голос.

Лера расположилась над лицом мужа, а отражение устроилось внизу. Дагон ласкал ее, тогда как она ласкала его. И делала это Лера так, что у Дагона каждый раз сносило крышу. Везде была она, ее запах, ее вкус, ее губы, язык, стоны. Иногда чертовка умудрялась залезть к нему в сознание, где творила дикие фантазии. Но сейчас Лера отдалась на волю ощущений, тогда же утратила контроль, из-за чего отражение исчезло, а Дагон поспешил перенять инициативу.

– Теперь держись, – и впился в ее губы.

Отныне он мог не сдерживать силу, а Лере каждый раз хотелось еще больше страсти, ярости, агонии. Но главное, хотелось любви, и Дагон дарил ей любовь, много любви.

А Соня тем временем сидела в комнате подруги, девушки слушали музыку, делали друг другу маникюр.

– В следующий раз тоже гель попробую, – Мила залюбовалась красивыми ноготками Сони.

– Угу, он дольше держит узор, – нанесла пинцетом камешки на ноготь подруги.

– Слушай, – встрепенулась вдруг, – мне тут сорока на хвосте принесла, твоей парой на осеннем балу хочет стать Верхов.

– Серьезно? – и расплылась широкой улыбкой. – Верхов?

– Ну, а что… красивый, умный, перспективный.

На это Соня как-то грустно вздохнула:

– Артем хороший парень, но не моего поля ягода.

– Да ладно тебе. Сколько можно парней отшивать?

Мила была человеком, о сущности подруги не знала. Сокурсники тоже были людьми, потому-то Соня и не хотела ввязываться в отношения. Почему-то люди ее совсем не привлекали. Да и жила в душе тоска, не проходящая, болезненная. Соня тосковала по тому, кто бросил ее однажды, ушел, даже не попрощавшись. Просто исчез.

– Я жду того самого.

– Пока будешь ждать, состаришься.