— Мы женским клубом соберем тебе в тюрьму посылку, — щебечет Лесли, старательно хлопая длиннющими ресницами. — Что лучше положить  маску от темных кругов под глазами с минералами и магической искрой или снижающие чувства голода злаковые батончики?

Лесли — дорогая, красивая «пустышка», ни грамма магии. Обычно я снисходительна к таким, но не сегодня. Нахалка напросилась сама. Этому трюку я научилась у Яд. Когда-то мы воевали, а потом она увела парня, в которого я была влюблена, спасла мне жизнь и стала почти подругой. Неделю назад  она уехала, а я попала в это дерьмо.

Едва уловимое движение руки и в маленькую сумочку Лесли летят ядовитые семена. Идиотка даже не замечает, но уже к вечеру дизайнерскую вещицу можно будет выкинуть. Согласна, мелкая, жалкая месть, но не проклинать же пустышку? Разворачиваюсь и ухожу, громко цокая каблуками и уговаривая себя. Нет, я не буду плакать, я не буду плакать.  Моя жизнь  разрушается, но это не повод терять лицо. Я на свободе, я жива и здорова, а значит, есть все шансы переломить ситуацию в лучшую сторону.

Чувствую себя грязной. Это липкое ощущение не отпускает меня уже несколько дней. Ненавижу Дерека! Этот демонов законник все же забрал меня с Золотого  пляжа в камеру, и я просидела в жуткой дыре двое суток.  Голодная, потому что есть местную баланду не смогла, без сна, потому что  сидела на краю грязного матраса и не решалась  лечь, даже когда все плыло перед глазами от усталости.

Меня вытащили родители. Судя по поджатым папиным губам, залог был таким, что лучше бы там, в платформе умерла я. Я высказала им это и впервые в жизни получила по губам. Стыдно.

В душе провожу три часа, вызываю стилиста,  косметолога — не помогает ничего. Я до сих пор чувствую на себе вонь и грязь камеры. Хорошо хоть я сидела там одна.

Иду по городу и ощущаю на спине взгляды. В очередной раз убеждаюсь — я теперь персона «нон грата». Но отец просил не вести затворнический образ жизни. Все должны видеть дочь Гевина фо Солара на свободе, а значит, выдвинутые обвинения беспочвенны.

Поэтому я, сжав зубы и пытаясь не разрыдаться, гуляю по городу. Особенно тяжело становится от осознании, я что это только начало. Дерек  будет рыть носом землю и сделает все, чтобы закопать меня.

Нет, я не сомневаюсь в его честности, и если я не убивала, он докажет и это, но если пока он доказывает, разрушится мой имидж, жизнь, статус,  это доставит ему удовольствие. А если виновата я… Это для него вызов. А он считает меня виноватой. Я видела это в его стальных глазах.  А я сама… я просто не знаю, и не уверена, что хочу знать. Я бы просто отмотала все на несколько дней назад, чтобы остаться дома в тот злополучный вечер. Все равно настроение было паршивым. Не стоило никуда ездить.

Возвращаюсь домой совершенно разбитая. Мама ждет меня внизу. Она как всегда безупречна, и я чувствую себя рядом с ней какой-то слишком простой, что ли… гадким утенком, которым, по факту, никогда не была.

— Клэр, у тебя пятнадцать минут на сборы, — говорит она  нетерпеливо. — Мы с отцом ждем тебя в столовой. Будь безупречна, как ты умеешь, пожалуйста. Это важно.

— Почему такая срочность? — спрашиваю я настороженно, замерев на лестнице. В свете последних событий я перестала любить сюрпризы и неожиданные повороты.

— У нас гости. Не разочаруй, — коротко отвечает мама, разворачивается и уходит, оставив меня одну.

«Гости?» — проносится в голове. Не та ситуация, чтобы меня демонстрировать. Я сейчас не эталон идеальной дочери. Но вопросов не задаю и поднимаюсь к себе, распахивая шкаф. Сегодня, пожалуй, выберу белое.  Мне жизненно необходимо сделать акцент на невинности. Правда, вряд ли мой наряд что-то изменит, но всяко лучше, чем агрессивно-красный, который я так люблю.

Пока разбираю в шкафу наряды, немного отвлекаюсь от действительности. Останавливаюсь все же не на чисто-белом платье, а на нежном цвете шампань. Открытые плечи,  спадающая по  ногам длинная шелковая юбка и жемчуг на шее и в ушах. Волосы убираю в гладкую прическу, с ней я выгляжу чуть старше. Никакой яркой помады, все максимально естественно — смотрю в зеркало и вижу утонченную нежную блондинку голубых кровей, а  не стерву. Такая глупая, но спасительная иллюзия.  Образ дополняют  лодочки на высоченной металлической шпильке.  Они чуть более агрессивны, чем весь мой образ, но в этом тоже что-то есть. Сочетание мягкости и металла. Наверное, в этом вся я.

Кроме родителей, в гостиной только один человек, и я его знаю. Не очень хорошо, но на мероприятиях видела. Алексис фо Варинар — герцог, посол и еще что-то, я не помню весь перечень его дипломатических  заслуг. Слышала только о любовных, и это не те слухи, которые мне нравятся. Достаточно, что он  был другом Нориса фо Лифтена, осужденного за убийство моей подруги — опасный  и неприятный тип.  Зачем он здесь? Улыбаюсь и прохожу к столу. Легкий поцелуй в щеку от отца, сдержанная улыбка матери. Нет. Все это не просто так.

— Рад видеть тебя Клэр. Прекрасно выглядишь, — от нашего гостя. Что-то не припомню, чтобы мы переходили на «ты», но  сегодня я примерная дочь и молчу. Не в том я положении, чтобы показывать гонор.

В меню у нас рыба, гребешки и еще что-то изыскано-морское. В бокалах белое вино. Обстановка слишком напряженно-торжественная. С трудом сдерживаюсь, чтобы не задать вопрос. Отпиваю из бокала и ем. Молча. Сами расскажут, из-за чего мы собрались. Впрочем, долго думать не нужно. Из-за меня. Все происходит сейчас из-за меня и ради меня. Первой не выдерживает мама.

— Милая, — говорит она сдержанно и касается моей руки, словно предостерегая от взрыва. Незаметные для других знаки давно у нас в ходу. Этот значит — не нервничай. Выходит, повод есть и нешуточный. Напрягаюсь. — Герцог фо Варинар предложил прекрасное решение нашей деликатной проблемы.

— Надо же? — Смотрю на мужчину с интересом. Лет сорок, сухощавый, с презрительно поджатыми губами и ранней сединой на висках. Неприятный тип. Осознаю, что мне не хочется принимать от него помощь. Будто у меня есть выбор и возможность выпендриваться? Нет, я в полной заднице. И это понимают все. И родители, и мой «спаситель».  — И какую же помощь хочет предложить герцог?