— Леха, не хочешь приковаться? — Лена где-то нашла три пары наручников.

— Давай! Пусть мусора возятся, — я повернулся к нацболу из моей бригады. — Дарвин, наручники есть!

— Круто!

— Давай я батарее.

Третьим в нашей компании стал Лазарь. Остальные сели на пол в два ряда перед нами, сцепились руками.

— Слава Партии!

— Смерть врагам!

Дверь рухнула. За ней стояло толстое тело в кожаной куртке и с позолоченной цепочкой на шее.

— Что это, блять, за хуйня? — заревело тело.

— Да, Смерть! Да. Смерть!

— Вы че, блять? Охуели?

Менты были меньше настроены на переговоры, чем толстый бандит. Замелькали дубинки. Партийцев начали по одному вырывать из сцепки. На полу показалась первая кровь — кому-то разбили голову.

Жирный бандит ударил Рому по лицу.

— Сука, пидр, — я рванулся на помощь к командиру, — Мразь толстая.

— Ты чего, щегол, — дубинка мусора с силой приземлилась мне на колено, — ты как разговариваешь!

За пять минут менты всех скрутили. Остались только прикованные Лазарь, Дарвин и я. Усатый капитан изучил внимательно наручники.

— Ну и нахуя вы это сделали? Вам больше всех надо, что ли?

— Нам надо, чтобы вы свалили отсюда. Мы с вами разговаривать не собираемся.

— Ебанутые, — усач покачал головой. — Ну пизды значит еще раз получите. Мусора опять взялись за «демократизаторы».

Пришли спасатели, перепилили болгаркой железо. Потом с заломленными руками нас вывели наверх. Снаружи — нацболы, менты, чекисты в штатском, телевизионные камеры.