Девушка хмыкнула, и подойдя к отмеченному под днищем входу скомандовала открыть трап. Корабль послушно загудел электроприводами, раскрыв своё нутро перед новой хозяйкой.
— Марана, твой долг я оценил в пять зим. Но если захочешь остаться — оставайся.
— Конечно, господин. Я буду хранить её сколько смогу. Но разве вам не нужна будет моя помощь?
— В ближайшую зиму война уже закончится, так что через пять зим твоя помощь уже не будет столь необходима. К тому же кноты успели перенять часть твоего искусства укрощения, и смогут тебя заменить в деле зачистки. Кстати вот, — я телепортировал на землю перед собой одну мифриловую мокрицу, — Это тебе на прощание. Владей и используй мудро!
— Благодарю, господин, я… — глаза у молодой девушки уже были на мокром месте.
— Мара, ну ты где там? Ты только посмотри на эту красоту! — из нутра корабля раздался отдалённый крик Кали, дублированный переводчиком, что носила Марана.
— Иди! Принцесса ждёт, — сказав это, я шагнул сквозь пространство, вернувшись на перекрёсток миров.
А девушка ещё немного постояла, проводив взглядом то место где стоял Азраил, после чего проморгалась, вытерла глаза платочком, и взяв под контроль свою мокрицу, отправилась внутрь челнока. Её ждало триумфальное возвращение на родину!
Вскоре корабль, начавший привлекать море внимания от проезжающих мимо торговцев, закрылся, заревел двигателями и взмыл в небо, отправившись в сторону столицы империи Ауролум.
Глава 122 (1/2)
Оказавший на перекрёстке миров, я не отправился сразу к имперскому аванпосту, а решил сперва навестить тот самый мир, где, как мне вспомнилось, оставил свой посох Дух нежизни. Я вообще начал ловить себя на том, что порой нет-нет да вспоминаются те моменты, в коих я был воплощением тех странных сущностей, что были представлены в качестве моих внесистемных навыков. В основном отрывочных и сумбурных конечно, но порой весьма занимательных. Вот и про посох вспомнилось, так что теперь было любопытно поглядеть что там к чему в действительности.
Вход в нужный мир я нашёл не сразу — помнил только внешний его вид. Так что по пути осмотрел каждый рукав, дабы оценить входы в другие миры. Где-то всё было во льдах, где-то тянуло горячим паром и запахом серы, какие-то миры и всё ещё были недоступны из-за неработающих порталов, а из одного перехода и вовсе уже тянулись странные лианы чёрного цвета, с раскидистыми листьями, похожими на лопух. Только вот высохшие трупы местных тварей и голые скелеты, опутанные этими лианами, и их тонкими отростками-усиками, не располагали к близкому знакомству со странной флорой.
Найдя нужный вход, очень скоро я оказался по ту сторону портала на вершине той самой мёртвой горы, перед входом в город внутри скалы, что был осквернён немёртвыми последним. С неба на меня сразу же обрушился весьма плотный дождевой поток, а в нос ударил запах чистого озона, носимого ветром. «Кранг-будух-какх-какх…какх…» — разлетелся по округе рёв и эхо грома, после ярчайшей вспышки молнии, ударившей в соседнюю гору. А внизу, в свете едва проглядывающихся из-за облаков лун, сквозь водную завесу на меня взирала давно мёртвая планета. Одрях, умер и окончательно истлел этот мир, что некогда был обитаем людьми. Лишь мёртвые камни, прах, да вездесущие бактерии. Похоже магия некромантов пожалели этих примитивных существ, либо маги просто не знали об их существовании.
Окинув планету своим вниманием, я понял, что за прошедшие месяцы те бесчисленные термиты из мира мёртвых, что мелькали в моих воспоминаниях, успели побывать абсолютно везде, и даже глубины океана не стали им помехой. Отбросив накатившее неприятное ощущение от созерцание столь масштабного вымирания, я подошёл к тому самому посоху, который искал. Он всё также был вро́щен в скальную твердь, но теперь вёл себя как-то иначе. Во-первых, его полностью покрывала толстая корка из льда, делавшая его похожим на толстый столб, как и заледеневшую скалу под ним, падая на которую, дождь лишь наращивал этот фаллический панцирь. А во-вторых, мне не хотелось брать его в руки, ибо даже внутри меня рождался предательский страх от близости с этим посохом. Слабый, едва похожий на отголосок, но всё же страх. Я и забыл, когда в последний раз ощущал нечто подобное… После перерождения так и точно ни разу! От того моё любопытство только окрепло.
Подойдя поближе и протянув руку к посоху, я заставил лёд вокруг него треснуть и осыпаться, схватившись за металлическое древко. Меня словно в жидки азот окунули, настолько от него веяло холодом, но к подобной встрече я уже был готов. Оградившись своей волей от пагубного эффекта, я выдернул посох из скалы, заставив тот разъединиться с каменной твердью. Брызнули во все стороны крошки льда и промороженного базальта, а обрётший свободу посох из мира мёртвых буквально запел металлическим звоном. В нём даже двупалая лапа с длинными когтями, обвивавшая вершину посоха и украшавшая её, также оказалась из металла. Тяжёлый посох.
Едва прошла пара секунд с этого момента, как от меня к земле повалил холодный пар, а одежды мои моментально покрылись инеем, впрочем, как и волосы с ресницами.
Выдохнув такой же холодный пар изо рта, и отстранённо подивившись странному эффекту, я двинулся на выход, постукивая жутким посохом. Оказавшись по ту сторону перехода, я первым делом попытался понять, что не так с оружием немёртвых. И стараясь проникнуть в его суть настолько прогрузился в процесс, что даже забыл телепортироваться, отправившись на аванпост пешком. То как портал за моей спиной растворился в небытие, сменившись голой скалой, а потерявший право на существование мир по ту сторону схлопнулся, я даже и не заметил…
Так я и брёл вперёд, не замечая ничего вокруг, бубня себе что-то под нос. Постукивал металлическим посохом, покрытым инеем, оставлял на земле заледеневшие следы, и распугивал всех встреченных вокруг существ. Точнее это не я распугивал, а посох, но кому какая разница?
По минному полю я прошёл напрямик, не приведя в действие ни единого датчика, чем сильно озадачил наблюдателей. Но и не только этим, и не только их. В ступоре были все. Гости, что толпились на торговой площади, буквально забывали о своих делах, расступались передо мной аки водная гладь перед ледоколом. Хмурый, что-то бубнящий под нос, весь покрытый инеем и маленькими ледышками человек излучал такой озноб и ужас (точнее его оружие), что даже совершенно непробиваемые коты вздыбили свою шерсть, медленно попятившись в стороны.
Очень скоро вся площадь замолкла, и в это тишине лишь гулкие удары посоха о металлический пол разносились по округе, да скрип промороженного балахона и моей задубевшей обуви.