Лена заметно теряется: яркость лампочек и чужая нетерпимость к свету – явно не ее забота, но, когда над тобой нависает недовольное чудовище, попробуй возрази. Со стороны-то не видно, что Вик на самом деле лапочка и ничего не сделает.

– Не обращайте внимания, у него просто такой день, – советует Лия. – А кофейня у вас замечательная.

И пихает Вика в бок, чтобы не ворчал.

Они устраиваются в самом темном углу, и, судя по всему, пары глотков капучино Вику хватает, чтобы от ощущения жизни перестало тошнить. По крайней мере, он выпрямляет спину, встряхивает головой и с хищным прищуром оглядывается по сторонам.

– Девочка и правда милая. И правда нас видит. Вон, гляди, как таращится.

Лена вовсе не таращится – наблюдает исподтишка, притворяясь, что сидит в телефоне. Ее косой взгляд полон затаенного любопытства; казалось бы, уже насмотрелась на хтоней, та же Лия заглядывает в кофейню по три раза на неделе. А нет, все равно интересуется.

Впрочем, Лия понимает: при знакомстве она разглядывала Вика минут пять, не меньше. Будь ты хоть трижды хтонь – не каждый день встречаешь трехметрового зверя с шестью лапами и головой шакала! Как тут не засмотреться?

Смутившись, Лена поспешно отворачивается.

– Да ты смотри, смотри, – машет рукой Вик, не вставая с места, благо сейчас они единственные гости и ненужного внимания не привлекут. – Мы любим, когда нас видят.

– Вы же не люди-невидимки, – фыркает Лена. – Как можно вас не видеть?

– Ты прекрасно поняла, о чем я, – улыбается Вик. – Многие на нас смотрят, но это не значит, что они видят. А ты видишь. Такой потенциал!..

Действительно потенциал, Лия тоже сразу приметила. Наверняка Лена видит не только хтоней, но и всяких мелких существ, встречу с которыми обычные люди списывают на «показалось»; и уж точно знает, как это – доверяя ощущениям, оказываться в нужное время в нужном месте и делать то, для чего тебя позвали. А значит, вполне может стать проводником для разных потоков, текущих сквозь этот мир, – не таким, как хтони, но не хуже; просто иным.

Взяться бы за Лену, развить ее талант, но вначале – выжечь облепивший изнутри страх. И Вик, судя по вспыхнувшим глазам, ровно это собирается предложить.

Лена дергает плечами: мол, да, вижу, и что дальше? Столько в ней ершистого сопротивления, что Лия легонько щелкает Вика по носу:

– Не приставай к девочке и не парь ей мозги. Лучше скажи спасибо за кофе.

– Спасибо за кофе! – послушно объявляет Вик. – И прошу прощения за беспокойство.

Точно в доказательство благодарности он вытаскивает из кошелька несколько соток и, метнувшись к стойке, оставляет их в баночке для чаевых. А вернувшись за стол, двигается ближе к Лии и шепчет:

– Здесь много жизни, и это правильно, хоть и не для нынешнего меня. Такой уж день. Все равно спасибо, что привела.

Сердце привычно пропускает удар, когда Вик полусогнутым пальцем касается щеки – в тысячу раз интимнее любого поцелуя! Хотя первый их поцелуй, конечно, ничему не затмить.

Тогда они, уставшие от прогулки, опустились на скамейку в сквере у метро. Вик, помедлив, взял за руку и прошептал: «Можно тебя поцеловать? Только я не умею: сколько ни ходил на свидания, дело так и не дошло». «Люди убегали, когда ты начинал говорить про смерть?» – пошутила Лия, отвлекая внимание от дрожащих пальцев. А Вик без намека на улыбку пожал плечами: «Увы».