– Ты не должна извиняться, это я вела себя, как стерва и последняя тварь, отравляя жизнь тебе и Драко, чтобы добиться внимания отца, – она усмехнулась, но взгляд серых глаз стал грустным.
– Все мы совершаем ошибки, главное принимать это и уметь исправлять их. – сказала Гермиона, заставив Морей задуматься. – Увидимся на завтраке. – добавила она и вышла из библиотеки, убрав палочку во внутренний карман мантии.
Уверенно идя по темному коридору, в который не попадал солнечный свет, да и ещё не было ни единой души, все спали в теплых кроватях.
Голову занимали мысли о том, как можно помочь Драко другими способами, но ничего не приходило на ум. Она буквально летела по длинному коридору, пока снова не наткнулась на Алана с сумасшедшей улыбкой на губах.
– Ну здравствуй, Миона, – преграждая девушке путь, сказал он. Гермиона буквально каждой клеточкой тела почувствовала опасность, исходящую от него.
– Чего ты хочешь от меня? – выплюнула Грейнджер, не желая играть в его игры. Сейчас с ней было Драко, он сам был в опасности и она ощущала себя ланью, которую загнал в угол хищник.
Гриффиндорка молилась, чтобы кто-то из студентов или преподавателей оказался здесь сейчас, но коридор по-прежнему был пуст.
– Отчего так грубо, дорогая? – улыбка на тонких губах стала шире, а голубые глаза настораживающе сверкали.
Он сделал шаг навстречу, вынуждая Гермиону судорожно сделать два назад. – Боишься меня. – его слова прозвучали утверждением, нежели вопросом.
– Ты ненормальный, – выдавила из себя Гермиона, пытаясь унять дрожь в теле, голос предательски дрожал. – Я уверена, что ты всё это подстроил на балу и ты один из пожирателей.
– А Уизли был прав, ты умна, – склонив голову, сказал Клейн, пока лицо Гермионы исказил шок, который она попыталась спрятать, хотя в голове сразу же возник образ Рона.
– О чем ты?
– Ах да, совсем забыл, что ты никогда не подумаешь на своего лучшего друга, как считаешь ты, но, увы, жизнь жестока, – он бьёт по больному, наслаждаясь как сердце Гермионы обливался кровью, а собранные осколки вновь разбиваются об резкие слова.
– Он не мог, Рон просто не мог, – повторяет, как мантру Гермиона, не желая верить в то, что Рон мог оказаться предателем.
Алан смеётся на слова Грейнджер. Перед глазами плывет, картинки их с Роном и Гарри дружбы всплывают в голове. Как она могла быть настолько эгоистичной, что даже не заметила изменившееся поведение Рона.
– И вся уверенность исчезла в её глазах, – говорит Клейн, будто цитируя строчку из какого-то стихотворения. – Предательства уже не первый раз уничтожают тебя и сейчас рядом нет твоего драгоценного Малфоя, который вытащит тебя из этого состояния.
Алан подходит ближе к Гермионе, остановившись в буквально одном шаге, но она не двигается и даже не моргает, глядя в одну точку.
Он поднимает руку и убирает выбившуюся из пучка прядь за ухо.
– Такая слабая, – Клейн наклоняется, его губы касаются ушной раковины, но гриффиндорка будто не в этом мире, потому что она не реагирует никак на эту опасную близость. Он опускает взгляд на приоткрытые губы и ухмыляется хищно.
Гермиона трясет, будто её тело каждую чёртову секунду прошибает разрядом тока, но едва Алан наклоняется к её губам, сжимая её талию, перед глазами возникает образ Малфоя.