— Да не томи ты уже, — поудобней усевшись в седле, шутливо возмутился следопыт. — Давай рассказывай: чем твой чудо-мох воров отпугивает.

— Так и быть, — Рэксволд вздохнул, словно каждое слово давалось ему непосильным трудом. — Ну, смотрите… Вот попался такой голубчик на краже скота, и что с ним крестьянину делать? Сдать страже в ближайшем городе — по горным склонам путь не близкий, взять с него — нечего, а убивать за такой проступок — уже преступление. Оттого соберутся мужики, разденут вора догола и погонят босиком по красным скалам, нахлёстывая по спине хворостинами.

— Оригинальная традиция, — впечатлённо промолвила Лайла. — После такого позора точно воровать не захочется.

— Ага. Только позор не самое страшное. Это вам не крапива: ноги опухнут так, что дня три никакой сапог не налезет. Начнёшь чесаться и всю кожу на ногтях оставишь. А, между прочим, бывали случаи, когда голозадые беглецы спотыкались… — Рэксволд рассмеялся, видя, как поморщился Джон, однажды уже прочувствовавший на своих руках изуверское действие красного мха. — Но самый смак в том, что пока не отлежишься где-нибудь подальше ото всех, можешь повторно огрести от других крестьян, которые по раздутым ногам ещё издали признают в тебе вора. В общем, один раз попадёшься — на всю жизнь запомнишь…

Эрминия ехала позади, молча слушая разговор и украдкой поглядывая в заткнутое за наруч крохотное зеркальце на удаляющийся город. Для неё неписаные законы Виверхэля уже давно не были открытием: ещё до того, как она впервые ступила на земли горного королевства, Рэксволд поведал ей все особенности местного быта. Во многом воительница находила их справедливыми, хотя после сурового севера, где избитых до полусмерти воров обычно топили в проруби, а убийц заживо скармливали свиньям, они казались слишком мягкими. В очередной раз осторожно повернув запястье, чтобы ненароком не отбросить предательский отблеск, она посмотрела в зеркальце и вдруг вспомнила, как, находясь во власти дурмана, свела крестьянскую кобылу, вдобавок чуть не убив так не вовремя зашедшего в сарай мальца. А что, если бы за лошадью пришёл не мальчишка, а парочка крепких крестьян? Видимо, длинный список невинных жертв пополнился бы новыми именами. Насколько просто она могла отнять чужую жизнь… Даже вырезать целую деревню, что едва не произошло в Великоречьи. А ведь эти люди всего лишь требовали уважения к своим обычаям. Эрминия поймала в зеркальце отражение своего лица: размытые тенью капюшона строгие черты — безликое чудовище, недостойное и подобия жизни. Почему Рэксволд не дал ей просто сдохнуть?.. Конечно… Во всём виноваты его слепая любовь и безумная вера в искупление. Только они и поддерживают тонущий рассудок на плаву, иначе она давно бы приняла заслуженную смерть, навсегда освободив себя от стеклянных скрипов треснувшей души.

Накренившееся зеркало полоснуло глаза осенним солнцем, и Эрминия мысленно чертыхнулась. Проклятые терзания. Отвлекают от важного дела: следить за тем, чтобы из города за ними не увязался «хвост». Палачи «Апофеоза» могут знать Рэксволда или располагать информацией о нём и тогда в его вооружённой двумя клинками таинственной спутнице заподозрят персону для ликвидации. Однако, даже если так, наёмный убийца не станет нападать в людном месте и предпочтёт убедиться, что под капюшоном точно скрывается голова, отмеченная в «Книге смерти», куда попадает всякий, нарушивший кодекс «Апофеоза». А потому дерзкое посещение самых оживлённых мест Савальхата с дальнейшим выездом за его стены — отличный способ получить ответ на животрепещущий вопрос: осталось ли их прибытие незамеченным? В любом случае с самого первого шага по пирсу она готова к внезапной атаке. Как и незаметно поглядывающий по сторонам Рэксволд, красочно рассказывающий о жившем в соседнем лесу медведе-шатуне, который каждую зиму марал снег обглоданными телами путников. Посвящать Джона с Лайлой в опасный план они не стали, чтобы поведение друзей казалось естественным и не вызывало подозрений у возможных наблюдателей. Если таковые имеются, то встреча с ними, вероятно, произойдёт в Элберанском Ущелье — идеальном месте для засады, где они окажутся через пару часов.

Джон недоверчиво смотрел вдаль, на горевший осенними красками лес, что упрямо взбирался по скалистому холму, устилая его подножие красно-жёлтым полотном:

— Три года изловить не могли? Да ещё и зимой, когда следы на снегу как на ладони? Тут до города рукой подать. В Савальхате перевелись охотники? — он усмехнулся и взглянул на Рэксволда.

— Это тебе не Эльтарон, — с явным пренебрежением ответил ассасин. — Здесь пещер больше, чем дырок в сыре, и некоторые простираются на грёбаные мили… В них вошло и не вышло немало спущенных гончих… Хотя… кому я это говорю? — он махнул рукой. — Такой охотник, как ты, конечно же, выследил бы его за день и без собаки, — Рэксволд бросил на следопыта на редкость жгучий взгляд — словно перцем осыпал.

Джон понял, что случайно задел его за больное: несмотря на эльтаронское происхождение, Рэксволд всегда считал своей родиной Виверхэль, и, судя по всему, долгожданное возвращение обострило его патриотические чувства. Любое замечание касательно горного королевства переполняло и без того неглубокую чашу терпения, которое выплёскивалось за край словесной желчью. Следопыт уже дважды пожалел, что ляпнул, не подумав.

— Пещеры… Это проблема, — сказал он после тяжёлого вздоха. — Беру свои слова обратно.

На губах ассасина заиграла знакомая, пропитанная язвительностью улыбка:

— А я уж решил: расскажешь, как мишек голыми руками душить.

— Как-нибудь в другой раз, — переминая пальцами поводья, отшутился Джон.

— Я полагала, Виверхэль славится только обилием волков и змей, — задумчиво промолвила Лайла. — Но, если есть вероятность встретить медведя, о его приближении вы будете знать заранее, — заключила она, намекая на вампирическое обоняние.

— Только если мишку зовут не Фасхад, — насмешливо заметил убийца, едкая натура которого окончательно вырвалась на свободу.

Где-то глубоко внутри Лайла подозревала, что если Рэксволд придержит острый язык дольше, чем на час, то крутящиеся на нём колкости сначала образуют страшную мозоль, а потом и вовсе сотрут его до самого основания. Проще было принять ассасина таким, какой он есть. Но она не искала лёгких путей.

— Рэксволд, Рэксволд… А не напомнить ли тебе, кто обезоружил отшельника? — спокойно отпарировала вампирша. — И это была лишь проба пера. По сравнению с той скромной искрой мои сегодняшние умения достигли впечатляющего уровня. Ты можешь оценить его по достоинству, если присоединишься к нашим с Эрминией тренировкам. Я найду, чем тебя удивить… — наблюдая, как посерьёзнел ассасин, она невинно улыбнулась.

— Я давно отвык от тренировочных боёв, — неохотно ответил Рэксволд. — Не хочу тебя ранить.

— Жаль, — разочарованно сказала Лайла. Она подчеркнула ответ крайне выразительным взглядом: этого было достаточно, чтобы осадить зарвавшегося убийцу.