Господин Марагур умыл меня и вытер белым полотенцем. Затем он усадил меня за стол, а сам вышел из камеры. Через минуту он вернулся, одетый в однобортный кафтан, с медвежьей шубой в руках. Я попытался встать из-за стола, но ноги не слушались. Велетень завернул меня в шкуру, поднял на руки и понес.

Три экипажа на полозьях ожидали нас на улице. Один из них был очень больших размеров. Я решил, что эта карета предназначена для велетеня. Но ошибся. В этот экипаж Василий Яковлевич распорядился поместить меня вместе с бывшим секретарем Безбородко и еще каким-то худощавым господином. Велетень уложил меня на пол, застланный красным ковром, и исчез. Иванов и худощавый влезли внутрь.

— Ну что, все? — донесся голос седого господина. — Ну, поехали!

— Но, милая, но, трогай, твою мать! — прокричали извозчики.

Мы тронулись.

Худощавый держал саквояж, из которого слышалось мелодичное звяканье.

— Я доктор Биттехер, — представился он, разместившись рядом с Ивановым. — Ну, кому нужна помощь?

— Да вот тут с графом неприятность приключилась, — кивнул в мою сторону Иванов. — А ему в Кронштадте важная встреча предстоит.

Глядя на меня, бывший секретарь вице-канцлера улыбался. Улыбка на опухшем лице выглядела столь омерзительно, что я удивился, как это он с такой мордой других людей не стесняется. Как показали дальнейшие события, Иванов вообще не склонен был кого-либо стесняться и чего-либо стыдиться.

— Ну, Кронштадт. До Петергофа часа два добираться будем. За это время мертвого воскресить можно, — подбодрил меня доктор Биттехер.

— Что ж вы раньше-то не сказали, а? — воскликнул Иванов. — Мы бы этим воспользовались.

Доктор не понял его юмора и поправился:

— Ну, я немного преувеличиваю. Воскрешение из мертвых — не моя специфика. Да и, по-моему, воскреснуть можно только в виде зомби, привидения или вампира. Или еще там в виде кого-нибудь…

— Ну нет уж, — помотал головой Иванов. — Граф Дементьев нужен нам в человеческом обличье.

Доктор раскрыл саквояж, вытащил бутылочку с темной жидкостью и, прищурившись, перелил часть ее содержимого в мензурку. Затем поднес мне ко рту сосуд.

— Ну-ка, милостивый государь, выпейте, вам будет лучше.

По вкусу жидкость напоминала дешевый портвейн. Я проглотил ее, и меня передернуло.

Доктор Биттехер развернул шубу, я застонал.

— Ничего-ничего, милостивый государь, все будет хорошо. Раны эти не опасны для жизни. Сейчас я вам еще одно снадобье дам, чтобы кости не ломило.

Он достал еще один пузырек из саквояжа.