… Когда Натали наконец-то открыла глаза… Гарри Оака уже не было рядом…
— Встреча… просто встреча, — повторяла Натали про себя и боялась открыть глаза, чтобы и никто, никто не заметил её слезы.
«Принцесса» укоризненно покачала головой:
— Дорогая моя, Натали, мысли о мести свили в твоем разуме слишком прочное гнездо. Возможно, найдя себе того, кто смог бы забоится о тебе, так же, как это делал твой отец — вывели бы их вон, но зачем делать тебя непохожей на саму себя? Я понимаю, ты скорее падешь в борьбе, чем смиришься со случившимся… Но вспомни о тех, кого тебе неминуемо придется убить ради осуществления твоих планов! Они-то ведь ничем не виноваты перед тобой!
— Нет! Замолчи! — вот — вот и девушка сорвалась бы на крик.
«Принцесса» молча улыбнулась…
— Как это не виноваты?! — вскипела Натали. — Они все гнусные предатели! Те, кто поступил на службу к убийцам, — все они предали закон! По законам божеским и человеческим за измену всегда полагалось одно наказание — смерть!
Брови «Принцессы» неодобрительно нахмурились.
— Нет, это уж слишком. Тебе не кажется, девочка моя?
— И все же, я сделаю, как решила!
«Принцесса» величественно пожала плечами:
— Я не могу удерживать тебя, это я твоя пленница, а не наоборот. Иди! Но помни: ты еще пожалеешь о том, что отринула мою помощь. Тебе как воздух необходим настоящий друг.
Удивительный диалог, который состоялся между Натали и… Натали, к счастью никто не видел и не слышал. Она заснула, даже не сочтя нужным дойти до дома, в котором остановилась. Скрестив колени и прижав к ним свою головку, она чуть слышно сопела в приемных покоях больницы, в которую доставили бедного мальчика. К счастью, ничего страшного. Раны обмыли, наложили швы, и уже были готовы отправить пацана домой, только вот доброта местных медсестер не позволила отпустить беднягу голодным.
Доброта девушки разделила её комнату с сиротой, который теперь молча шел с ней, испуганным взглядом встречая каждого прохожего. Натали тоже молчала, сил говорить не было, в глазах застыл какой-то первобытный страх, причины ему не было. То и дело девушка ловила себя на мысли, что не может понять, а о чем она думает сейчас… В сознании было пусто. Он даже не попрощался… он ничего не сказал, он ушел…
— Какая я наивная! — она остановилась. Киан, так звали мальчика, тоже остановился.
С безумной яростью она смотрела на морозно — чистое ночное небо, узнавая в каждой звезде физиономию Гарри Оака. Ярость превратила прекрасное лицо в ужасную маску, но даже она сама не могла понять, что причина столь ярких эмоциональных взрывов, вовсе не юноша из Алобастии.
— Я люблю! Точно. И он тоже… я знаю. Тогда почему все так плохо, почему так больно?! — такой простой, и такой сложный вопрос так крепко засел в голове у воительницы с Шамути, что напрочь лишил её сна, если и не навсегда, то на эту ночь точно.
Тут, она вспомнила о сиротке и посмотрела на него своим обычным, ангельским, личиком. Киан даже улыбнулся:
— Мы почти пришли… холодно сегодня, — девушка улыбнулась, схватила мальчика за руку и почти побежала вниз по Улице Расставаний.
Первые торговцы, разносчики, грузчики и пекари уже вылезали из своих постелей, когда они добрались до малоприметного дома подле самой городской стены. Вид строения выдавал знатность рода его обитателей, но и в то же время — их нынешнюю бедность. Гордый герб на фронтоне совсем облупился, став почти неразличимым, ступени высокого крыльца выкрошились, штукатурка обвалилась, обнажив во многих местах каменную кладку. Когда-то большие окна во многих местах осыпались и были заштукатурены. Въезд во двор закрывали покосившиеся ворота, краска на них почти полностью слезла, проржавевшие петли едва держались. Натали хорошо платила за свою комнатушку на втором этаже, и пожилая пара никогда не вмешивалась в её дела, не задавала вопросов и лишь звала спуститься, когда был подан обед.