– Мне кажется, я видел этот взгляд тысячу раз, или же так мне подсказывает мое нутро. Наверное, у меня самого такой же взгляд.

– Ты очень красивый и совсем не отстраненный, – заверила она и тут же почувствовала, как к щекам прилила кровь. Он покосился на нее, но ничего не сказал и стал глядеть на проезжающие машины, которых становилось все больше по мере того, как они приближались к центральному вокзалу Лондона, а затем миновали его.

– Вечерние новости, «Швепс», точилки для ножей «Оуки», виски «Клеймор», витамины «Айрон Джеллоидз»… – тихо перечислял он.

– Что, прости?

Он покачал головой.

– Просто читаю рекламные объявления на других автобусах. Трудно поверить, что война только что закончилась. Все такое красочное и яркое.

Иди ничто не казалось красочным в середине ноября, но, возможно, после окопов для него все выглядело именно таким.

– Что-то кажется знакомым?

– Разве что виски. – Он обезоруживающе улыбнулся, и Иди поняла, что за короткий промежуток времени, который она провела с этим человеком, она успела поддаться его обаянию. Что-то в его прямой осанке, осторожных, вежливых манерах и тихом голосе казалось ей привлекательным.

– Ну, Голдерс-Грин – это конечная, так что просто смотри по сторонам. Мало ли что.

– Не возражаешь, если я закурю?

Она улыбнулась и покачала головой, и он полез в карман за сигаретой.

– Но моему отцу это может не понравиться.

Он чиркнул спичкой и зажег сигарету, которую щелчком достал из небольшой пачки. Она была последней.

– Тогда эта будет для меня последней, – сказал он без тени сожаления.

– Почему?

– Новое начало. Все в сегодняшнем дне кажется новым, и я хочу чувствовать себя так, словно начал новую жизнь. – Он глубоко затянулся напоследок и непринужденно выбросил окурок.

До конечной остановки они ехали молча, хотя Иди ощущала тепло, соединявшее их сквозь его дешевый шерстяной костюм и ее дорогую, шитую на заказ одежду. Между ними будто сверкал огненный фейерверк, только его невидимые искры попадали к ней внутрь. Возбуждение, которое она испытывала, ее пугало.

Миниатюрная женщина, которая выглядела просто изумительно в темно-красном пальто, вышла из такси у главного входа Эдмонтонского госпиталя и попросила водителя подождать. Когда она подошла к входу, случайные наблюдатели могли заметить, что не только цвет, но и фасон пальто был смелым – на самом деле это была накидка, застегнутая сбоку на крупную пуговицу. Узкая темно-синяя юбка достигала щиколоток, а рука в перчатке машинально поднялась к широкополой шляпе, когда порыв ветра чуть не сорвал ее с копны золотистых волос, аккуратно разделенных на пробор и заколотых по бокам.

В приемной госпиталя ей собщили, что она пришла в разгар праздника в честь окончания войны, устроенного для пациентов. Когда же она сказала, что ей нужен один из них, а именно – некий джентльмен, вернувшийся на родину с фронта, – ей предложили подождать.