– Копья!

Бойцы отряда стали подбирать с поля боя брошенные копья. Убедившись, что большая часть отряда вооружена, он зычно скомандовал:

– Клин! – и, толкнув пятками коня, двинулся вперёд.

Подчиняясь команде вождя, чжурчжэни устремились за ним. Андрей нацелился на изрядно потрёпанный тыл центра хуэйцзунского войска и стал разгоняться. Его боевой клин легко вскрыл оборону новобранцев и, ворвавшись внутрь фаланги, почти насквозь проломил её.

Закипела отчаянная схватка. Сбив в сторону нацеленное в него копьё, Андрей обрушил меч на голову ближайшего пехотинца. Копейщик скривился от боли и повалился на землю. Андрей бросил коня в образовавшуюся брешь и раскроил морщинистое лицо китайца, который был справа. Навстречу летело жало багра, и, увернувшись от стального крюка, он рубанул открывшегося пехотинца сверху вниз. Кровь фонтаном брызнула из разрубленной шеи.

Справа и слева мелькали клинки, жала копий, крюки. Вокруг слышались ругательства и крики атакующих, стоны боли и хрипы умирающих.

Почувствовав за спиной движение, Андрей пригнулся, и копьё пронзило пустоту. Качнувшись в сторону напавшего, он толкнул меч вдоль древка копья и срезал с него пальцы. Однако в этот момент его уже атаковали двое других. Он откинулся назад, и над ним пролетели жала копий, после чего Андрей тут же бросил тело вверх. Первый из нападавших не ожидал от всадника такой прыти и не успел отдёрнуть копьё. Андрей рассёк ему плечо вместе с ключицей и перехватил орудие. Чжурчжэнь, скакавший за ним, бросил коня на второго копейщика. Тот не успел закрыться, и срубленная часть его черепа вместе с кожаным шлемом, кувыркаясь, отлетела в сторону. Андрей нанёс копьём несколько ударов в противника. Копьё застряло – пришлось оставить его. От мелькания клинков и копий рябило в глазах. Уходя от нацеленного в него багра, Андрей бросил лошадь в сторону. Обученный конь, побывавший во многих сражениях, сам был оружием. Сбив грудью китайца, он встал на дыбы. Пехотинец выронил оружие и опрокинулся на землю. Конское копыто обрушилось на него сверху, и голова несчастного лопнула, как арбуз. Жеребец вошёл в раж и хватил зубами следующего хуэйцзунца, тот отчаянно заверещал и, выронив оружие, схватился за плечо. Кто-то из толпы ткнул коня багром. Он заржал и взвился на дыбы. От этого скачка Андрей чудом удержался в седле и с досадой дал шенкелей. Конь прыгнул вперёд и вынес его в гущу солдат с цепами. Китайцы от неожиданности шарахнулись в стороны.

– Ху-у-ура! – и Андрей бросил коня на испуганных пехотинцев. Краем глаза он заметил, что рядом с ним справа и слева в ряды новобранцев вломились ещё с десяток его чжурчжэней. Вчерашние крестьяне тщетно пытались противостоять матёрым воинам. А те, опьяневшие от крови и ярости, как стая волков, ворвавшихся в стадо овец, беспощадно рубили и резали растерявшихся китайцев десятками. Страшные всадники наводили мистический ужас своим волчьим воем «ху-у-ура», окончательно подавляя волю к сопротивлению.

Казалось, что уже никто и ничто не может остановить эту бойню. Ещё недавно стройные ряды императорского войска дрогнули и, сминая отчаянно сражающихся ветеранов, брызнули в стороны. Приказы командиров тонули в криках боли и отчаяния.

Воспользовавшись образовавшейся свалкой, Андрей развернул отряд и атаковал спины китайских ветеранов. В строю хуэйцзунцев открылась широкая брешь. В неё тут же ринулись чжурчжэни отрядов, наступавших с фронта. Разъярённые варвары кололи, рубили, сбивали с ног и топтали копытами коней обезумевших от страха пехотинцев.

Один из чжурчжэньских вождей увидел, что отряду Андрея удалось разорвать порядки императорского войска, и бросился за ним. Его тяжёлая кавалерия проскочила пробитый Андреем проход, развернулась и пошла по тылам ветеранов. Обороняться на два фронта копейщики не могли. Оставшиеся в живых бросили копья и, мешаясь с новобранцами, ринулись кто куда. В рядах китайской армии воцарился хаос.

– Пора! – Агуда бросил в бой последний резерв.

Несколько тысяч тяжеловооружённых всадников обрушились на ещё многочисленную, но уже морально раздавленную армию Хуэй-цзуна. Из тысяч китайских глоток вырвался крик отчаяния.

Смерть… безразличная, жадная, смердящая кровью и испражнениями, неумолимая и ненасытная.

Страх… Чавкающие звуки пробиваемых доспехов и предсмертные хрипы умирающих отнимали волю к сопротивлению.

Паника… Бежать, спрятаться, укрыться.

Обезумевшая толпа, бывшая когда-то китайской императорской армией, отступала…