Муж, стоявший за спинами делегатов и вздрагивавший, когда перечисляли пропавшие драгоценности погибшей (видимо, сам делал и дарил), при этих словах ожил. Мечтал пойти в такой патруль и первым добраться до убийцы.

— Спасибо, — ответил я резко и быстро. — Каждый, кто хочет помочь страже, может надеть наш плащ и значок констебля-волонтера, хоть на день, хоть на неделю. Поступить под командование моих офицеров. И только так!

Никаких патрулей, созданных одним из народов, в Ничейных кварталах не будет. По крайней мере, пока я возглавляю стражу. Не пройдет и дня, как вампирский патруль зайдет на территорию эльфийской фермы, а патруль гномов — гоблинской. Это же добровольцы, какой с них спрос? После чего закончится правопорядок и начнется война.

Гномы явно ожидали такого ответа. Не стали спорить, попрощались так вежливо, как могут, и удалились.

Муж задержался. Я, как часто бывает в общении с гномами, слегка ссутулился, чтобы не нависать над собеседником. Иногда это на пользу, но только не сейчас.

— Я видел ее живой, — медленно и четко, хотя и хрипло заговорил он, — я увидел ее мертвой. Я хочу увидеть мертвым его. А лучше — еще живым.

Не знал, что гномы могут так бледнеть. Оказывается, могут.

Я взял графинчик, из которого иногда добавляю несколько капель в кофейную чашку, плеснул в бокал до половины, протянул несчастному.

Он выпил залпом. Не вздрогнул, не закашлялся, а зарыдал.

— Настойка рассветных колокольчиков? Энти, Энти делала ее несколько раз, только гораздо слабее. Запах… вкус… Я опять вижу ее.

— Его вы увидите тоже, — поспешно сказал я. — Мертвого или живого, незадолго до смерти.

Вот так и дал обещание, хотя не собирался.

Дверь закрылась. Я был уверен, что первой мыслью будет: «Кто же еще задаст этот вопрос?»

Нет, мысль совсем другая.

Недавно я думал — хорошо без любви. Любовь может предать. И это больно.

Нет. Есть вещь страшнее. Любить и пережить любимую. Как этот несчастный бородач. Вроде бы простое существо. Но мне его не понять. Я такое не переживал.

И не хочу!

 ***

 — Убийца уже найден?

Этот вопрос я опять услышал следующем днем, на Малом Совете. Прошло больше суток, поэтому говорить так, как с гномами и эльфами, было нельзя. Уважаемый Совет потребовал подробностей и обстоятельств хода следствия.