Глава 3

Оливия Чантервиль

Домик мне стало, откровенно жаль.

И только сейчас я взглянула на него другим взглядом. Не как на простой дом, а как на живое и разумное существо, которому надоело волочить жалкую жизнь.

Теперь я видела, каким он стал уставшим. Любой начнёт терять силы, если без поддержки и помощи держать всё на своих плечах. Всегда наступает тот предел, когда ни сил, ни энергии не остаётся. У моего нового дома высокие окна покосились и не были уже такими стройными и гордыми, как раньше и многие были разбиты. А оставшиеся стёкла в сиротливых окнах дребезжали унылым звуком пустоты и обречённости.

Солнечный свет давно не заглядывал не то, чтобы в сам особняк, но и на участок. Земля уже позабыла, что такое живительный свет.

Дом был обиженным. Но у него всё ещё осталась надежда на спасение, которая осталась тлеть в его грустном и печальном сознании.

Взглянув на потрескавшийся потолок и прислушавшись к тишине, неожиданно, я услышала его жалобный вздох.

— Гарри… Дом и правда, живой, — сказала негромко и озадачено.

— Конечно, живой, — хмыкнул фамильяр. — Ему как всем живым существам нужна еда, нужны эмоции и должный уход. Без хозяйки он начинает болеть. И как видишь, Ливи, его болезнь уже на крайней стадии. Если его не начать «лечить», то он развалится и совсем скоро умрёт.

Последние слова Гарри произнёс с печальной грустью.

— А с ним не станет и меня… — добавил череп шёпотом.

Воззрилась на своего помощника с искренним удивлением.

— Что значит, не станет и тебя?

— То и значит. Думаешь, почему я всё забываю? — проворчал Гарри. — Я привязан к этому дому, Ливи. Я его неотъемлемая часть. Что-то вроде… смотрителя. И подпитывает меня его энергия. Но не станет дома, уйдёт из него вся жизнь, тогда исчезну и я. Хлоп! И не будет больше Гарри.

Гарри почему-то обиженно покосился на меня, а потом отлетел к окну.

Встала с кресла и подошла к черепу.

Погладила гладкую и на удивление тёплую светящуюся макушку и сказала на полном серьёзе: