Но самое главное, что он вернулся домой.
В общем, так и получилось, что уже в подростковом возрасте я достигла таких вершин в магии, которых не достигал ещё никто. И… мне больше не к чему стало стремиться.
Обычные люди меня побаивались. Парни даже глаз не решались поднять в моём присутствии. Как же! Сестра самого короля, могущественная колдунья, которая по щелчку пальцев управляет Тишиной, да ещё и людей с того света возвращает.
Так что….
К восемнадцати годам моё одиночество стало бесконечным, необъятным и вечно голодным зверем – таким же, как Тишина.
Я всерьёз подумывала о том, чтобы переехать в Тихий лес насовсем и жить там отшельницей, как многие поколения колдуний до меня. В конце концов, не такая плохая судьба.
Всё поставило с ног на голову одно случайное решение.
Уже решив переселяться в лес, я напоследок решила посетить те места Королевства, в которых ещё не бывала.
И вспомнила, что я ни разу не спускалась в подземелья холда Нордвинг. Брат запрещал. Но… мне ведь уже восемнадцать! Я взрослая. А скоро буду вообще жить одна. Так что – кто мне запретит? Тем более, он даже не узнает.
В подземельях было интересно. Не страшно. Скорее будоражаще. Я бродила по каменным коридорам, вертела головой из стороны в сторону… пока не наткнулась на запертую дверь. Кажется, тут был пост какого-то стражника. Забытая алебарда, пустые бутылки, колченогий приземистый табурет… Переместилась за неё.
И застыла, будто врезалась в стену.
Там была клетка. Тюремная камера. Вырубленная прямо в скальном основании холма, на котором стоял наш холд. В камере была узкая койка, солома на полу, стол, на котором кувшин, глиняная кружка и… стопка книг. Ещё – масляный фонарь под потолком. Но это же непрактично! А если искра? И пожар? Тут, верно, должен быть кто-то на карауле, но этот человек явно предпочёл покинуть пост.
Я подобрала подол длинной чёрной юбки и двинулась вперёд. Меня гнало любопытство. Чёрное платье позволило бы мне совсем слиться с темнотой, как и непослушные длинные тёмные локоны, которые я всегда носила распущенными – если бы не белые кисти рук и бледная кожа лица. Загар ко мне с самого детства не лип, от болезненной хрупкости избавиться так и не удалось.
- Ты кто?
Я вздрогнула и не сразу поняла, что ко мне обращаются. И что в камере… человек.
- Мэган… Мэган Роверт! – представилась я, отчего-то робея.
Человек, лежавший на койке, встал, а потом резко приблизился к решёткам, оперся на них. И уставился на меня пристальным взглядом сверкающих чёрных глаз. У мужчины были отросшие до плеч тёмные волосы, он был темноволосый, широкоплечий, но очень худой. Вот только на лице – ни следа измождённости или того полубезумного выражения, которое, как я думала, должно быть у заключённых, которые долго не видели солнечного света.
Нет, эти чёрные глаза были умны. И совершенно наглым образом меня разглядывали. Я бы даже сказала – ощупывали! С ног до головы!
- А-а-а… моя несостоявшаяся невеста! А ты выросла. Настоящей красавицей стала. Я всё-таки правильный выбор тогда сделал. Жаль, что теперь это уже не важно.
Я вспыхнула.