«Если выживу — заставлю Зервана и Латама помириться. Или хотя бы перестать враждовать так явно, — мысленно поклялась вампиресса. — Из-за них ведь не решилась объединить отряд!»

Как ни странно, страха или волнения она не испытывала. Совсем. Вглядываясь в давно забытые черты своего первого наставника, Селеста чувствовала скорее разочарование, чем что-либо еще. Грязный, с фанатично сверкающими глазами, в порванной хламиде и со следами страшных ран на руках и шее, жрец вызывал брезгливость и желание спросить себя: вот этого ты боялась? Чего он добился, на что потратил уйму времени? На убийства, на издевательства над смертными! В то время как ты по крупицам собирала собственное царство, постигала магию, учила учеников, сражалась с сильнейшими порождениями ночи и делала еще тысячи нужных дел.

— Я был первым из тех, кого ты встретила на своем пути, — продолжал разливаться Карлон. — Моя вина — не сразу узрел я твою истинную сущность! Однако недолго ты скрывала свои нечестивые замыслы! Соблазнами и посулами прельстила ты нашу сестру, словно гадина, ужалила протянутую руку! Я оказался слаб, позволив еретичкам сбежать, и за нерадение Господин наложил на меня кару, суровую, но справедливую!

— Вообще-то первым был Артак, — сухо заметила Селеста. — Или ты забыл имя своего верного слуги? Не любишь вспоминать отработанный материал?

Жрец на пару мгновений замешкался, но продолжил с новой силой:

— Не тебе, нечестивица, поганить его имя! Брат Артак пожертвовал собой, остановив разрушивших наш прежний дом смертных. Морван дал ему силы встретить врага!

— Вот, кстати, хорошо, что напомнил. Я всегда хотела знать: что же тогда произошло в храме? Думала, это тебя сожгли перед алтарем. — И шепотом, в сторону спутников: — Займетесь свитой. Главного не трогайте.

В ответ со стороны Зервана послышалось глухое рычание. Вампир сознательно растравливал в себе ярость, готовясь впасть в транс и за считаные мгновения превратиться во всесокрушающую машину убийства. В таком состоянии он терял часть способности критически оценивать события, взамен приобретая огромную физическую силу, скорость и выносливость.

Тихо, одними губами:

— Рано.

— Благословение Господина легло на брата Артака, — надменно бросил Карлон. — Я, недостойный, сумел передать ему часть дарованных Тьмой сил. Владыка Ада был недоволен самоуправством своего раба и пощадил Артака, однако покарал меня, осмелившегося неверно распорядиться его даром. Оттого-то мне и пришлось бежать в тот страшный день. Жестоко наказал нерадивого раба своего Господин, долго, очень долго вымаливал я у него прощение. Взгляни на мои руки! До сих пор не сошли с них ожоги солнца, полученные тогда! Однако настал час, и свершилось чудо, и новыми силами одарил меня Владыка. Твоя же смерть вернет мне былую благосклонность Господина…

Он еще не успел закончить последней фразы, как его облик стал нечетким, расплывчатым, будто бы накрытый чьей-то тенью. Остро пахнуло опасностью и колдовством. Практически сразу Селеста попыталась сбить жрецу концентрацию и метнула в его сторону нож, но покрытый рунами металл рассыпался прахом, не долетев до цели. Справа промелькнула смазанная фигура, с торжествующим ревом врезавшись в одного из спутников Карлона; слева Хастин резанул когтями по запястью, готовя свой подарок врагам. Госпожа доверилась помощникам и не обращала внимания на их битву — у нее началась своя. Куда более опасная, решающая. Ибо жрец стоил всей свой свиты, вместе взятой.

«Карлон действительно продолжает сохранять стабильную связь с Морваном, раз еще жив, — вспомнила она слова Гарреша. Они часто обсуждали, на что способен ее нынешний противник. — В противном случае чистый Мрак просто-напросто поглотил бы его или покинул, оставил, третьего не дано. Возможность обращаться к верховному аспекту дает адепту Темного Предела многое, хотя и требует немалого мастерства и воли. В первую очередь — позволяет воплощать частицы Тьмы в нашем мире. Совершенное оружие, которому почти невозможно противостоять. Однажды ты сотворила нечто подобное».

О да! Однажды. Повторять что-то не хочется. Та глупая выходка стоила жизни двум десяткам фанатиков и только чудом не принесла окончательную смерть Хастину и Медее.

«Мрак пощадил тебя. Такое бывает. Редко».

Согласна. Спаслись они чудом.

«Вы с Карлоном равны в глазах Тьмы. Это твой шанс. Только сумей правильно попросить. Воззвать».

Она столетиями старалась не вспоминать о тех жутких мгновениях или, быть может, той вечности, что она провела в Темном Пределе. Умей вампиры видеть сны — и Селеста до сей поры мучилась бы кошмарами. Но сейчас тот болезненный опыт мог стать спасительным… Вампиресса долго убеждала себя попытаться последовать совету Гарреша, со страхом искала внутри своего сознания крошечный отпечаток прикосновения чуждых живому миру сил. Тщетно. Страх был слишком велик.

Но сейчас, стоя перед Карлоном, чувствуя исходящий от жреца призыв, она ничего не боялась. Тени не пугали ее. Да, исходящий от них холод разрушал камень и землю, превращая их в мелкую промороженную пыль. И тонкий, еле слышимый вой сводил с ума, проникая в разум и заставляя его видеть наполненные болью и страданиями картины. Однако в них не ощущалось всепожирающей ненависти. Живые, мертвые или нечто иное — они были абсолютно чужды этому миру и несли разрушение просто в силу своей природы. Они не хотели убивать. Они вообще ничего не хотели.

Селеста аккуратно и уверенно, будто бы в тысячный раз, потянулась сознанием к идущему на нее потоку воплощенной Тьмы. Карлон полностью погрузился в полупрозрачный кокон, сквозь вихрь окруживших его густых черных лент еле просматривался высокий силуэт жреца. Большая часть теней не отдалялась от тела священника Морвана, словно бы опасаясь оторваться от источника, их породившего, хотя несколько десятков настойчиво тянулись в сторону вампирессы. Карлон, по-видимому, решил гарантированно покончить с противницей. Если бы Селеста могла, то усмехнулась бы — воспринимать большое количество порождений Мрака оказалось просто, хотя и болезненно. Ощущать не имеющие аналогов эмоции — если только эти чувства можно назвать эмоциями — было неприятно. Тем не менее…