Вдруг Элизабет почувствовала, как у нее сильно забилось сердце – поднимаясь по лестнице, ей пришлось даже держаться за перила. О, боже! Да, хорошо, может быть, у Мари немного поднялась температура, но чтобы сразу покинуть сей мир… Ну уж нет!

Открылась дверь в спальную комнату, откуда вышла мама. Бедняжка, она была совершенно вне себя. Лицо раскраснелось, блузка была вся в мокрых пятнах, а когда она заправляла за ухо выбившуюся прядь волос, у нее даже дрожали руки.

– Пауль, мой дорогой Пауль…

– Ради бога – мама! Что произошло?

Он бросился на нее, не в силах больше говорить.

– Это… Это просто невероятно, – всхлипывая, произнесла Алисия Мельцер. – У тебя сын.

Никто не понял смысл этих слов, тем более Элизабет. Только что была дочь, а теперь вдруг сын. Повитуха, что ли, спьяну перепутала, не отличив мальчика от девочки?

– Что, сын? – пробормотал Пауль. – То есть не дочь, а сын? Ну, а что с Мари?

Алисия прислонилась к стене, закрыв на секунду глаза и приложив к горячему лбу тыльную сторону ладони, и улыбнулась:

– Пауль, твоя жена родила двойню. Девочку и мальчика.

– Как Мари себя чувствует?

– Ну, только что чувствовала себя отлично…

Элизабет остановилась посреди лестницы. Мгновенно ее страх перерос в волну гнева. Двойня! Непостижимо, вот это да! Похоже, некоторым мало одного. И кажется, к тому же Мари была жива и здорова. В этот момент она услышала звуки, очень слабые и сдавленные, похожие на писк, как будто младенцу пришлось очень сильно напрячься, чтобы выдавить их из себя. Сердце Элизабет сжалось, ее охватило чувство огромной нежности. Какие же они, должно быть, крошечные, ведь им вдвоем пришлось делить утробу своей матери.

Наконец-то показалась повитуха, крепкая особа с седыми волосами и пухлыми щеками, изборожденными красными прожилками. На ней был свежий накрахмаленный белый фартук, который она, вероятно, только что повязала поверх черного платья. А в ее крепких руках, согнутых в локтях, лежали два белых пакета. Новорожденные были завернуты в конверты, из которых виднелись только их розовые головки. Сморщив лоб, Пауль уставился на своих детей. Весь его вид говорил за себя: он был ошеломлен и не мог поверить своим глазам.

– Но они… Они же здоровы или?.. – спросил он повитуху.

– Ну конечно же здоровы!

– Я только имел в виду… – пробормотал Пауль.

Он вовсе не производил впечатления гордого отца, вытаращенными глазами разглядывая своих крошечных младенцев. Сморщенные личики, узкие прорези глаз, маленькие дырочки на носиках. Только их рты казались большими. Один из них куксился, издавая слабые, странно сдавленные звуки.

– А кто из них мальчик? – пожелал узнать Иоганн Мельцер, поднявшись вслед за всеми наверх.

– Вот этот крикун. Весит меньше своей сестры, но уже сейчас готов жаловаться на весь белый свет.