- Это я, Майла.
Голос доносился от ограды, от того же самого места, где я стоял вчера ночью. Но я же далеко, я не могу слышать её так отчётливо!
- Это ты поёшь?
- Нет, это Эвис, моя новая подруга.
- Какого чёрта, убирайтесь! - как умалишенный, вопил я куда-то в пространство, отрицая, что и вправду может существовать вся эта чертовщина.
- Подойди, я не стану просить впустить меня, и Эвис тоже. Мы хотим предупредить.
Пение прекратилось. Я боролся со страхом, но и с желанием разобраться во всем окончательно тоже трудно было справиться.
По тропинке не шёл, почти летел, стараясь не издавать ни шороха, и когда замер перед ними, так и сел на том же месте, позорно дрожа всем телом и обливаясь потом.
- Что с тобой, Кит? Не нужно так бояться. Я тебя испугала, прости. Я - Майла Фокс, это - Эвис Дельгадо! Мы обе Мученицы!
- Что, блин, это значит?
Я упал от них в двух шагах, между нами был только забор и куст отцветшей дикой розы. Их было двое: Майла, одетая в чёрную рубашку, спускающуюся до колен, и рядом с ней девушка с медового цвета волосами и такими же медовыми глазами. Она была вся кругленькая, с веснушками на вздернутом носике и пухлыми губами. Приглядевшись, я понял, что девчушка, которой на вид не было и восемнадцати, видимо, беременна. Она тоже была в чёрной рубашке, улыбалась и продолжала напевать.
- Эвис отлично поёт, - улыбнулась Майла и погладила девушку по руке. - Она ждёт малыша. Сколько уже лет, дорогая?
- Ох, уже почти десять лет. Ума не приложу, сколько мне ещё ждать!..
- Вы о чем обе? Что за спектакль!?
- Никакого спектакля. Тише, мы пришли предупредить тебя, Кит, - Майла сделала шаг вперёд. Теперь она прижималась к забору, её плотное, чёрное платье выглядывало между досок и было вполне себе осязаемо. Это не глюк, не видение, не наркотический трип. Она как живая: ее платье, волосы и голос - все настоящее. Майла тепло улыбнулась. Вблизи её идеальное лицо казалось не таким правильным. Косметика когда-то скрывала поры, крошечные шрамики от ветрянки и синяки под глазами. Я помнил это лицо - реклама наручных часов - на ней Майла прижимает к идеальной щеке запястье со сверкающим на нем браслетом. Теперь на лице не было и следов какой-либо косметики и на ее кожа видны все изъяны, какие бывают у всех. Майла даже казалась живее и натуральнее, чем на тех идеальных фотографиях.
Три дня назад прибыл сын Алисии, наивный милый мальчик. Ох, Боже, как это смешно, он что-то мямлит, очень мило хмурится и совершенно очаровательно делает комплименты. Он на три года меня старше, но я будто общаюсь с младшим братом (поговаривают, что у «невинного Александра» есть сын! Мальчик, которого он привёз как своего воспитанника. Какие интриги!).
Правда, вчера он меня поразил, я танцевала с Уошем, каким-то родственником Алисии по мужу, и тот немного разошелся. Я бы и сама его приструнила, честно, я же не какая-то пустоголовая размазня. Но тут Александр, рыцарь на белом коне, врывается и начинает помогать мне! Шумит, чуть ли не вызывает на дуэль. Я хохотала как сумасшедшая! Ох, уж эти мужчины! Это ж так глупо. Ну, впрочем, мне и правда надоел этот Уош. Говорят, после смерти супруга Алисии этот его родственничек заявлял права на вдову. Вроде бы хотел утешить несчастную, а она дала ему от ворот поворот.
А вот Грэг начинает немного надоедать. Он, конечно, ничего, но я не собираюсь с ним ложиться до свадьбы! Нет, я не истовая католичка, и тем более не имею никакого отношения к мусульманам (как мои родители, например), но всё-таки не хочется поставить на карту всё и проиграть. Я наслушалась тут всяких сплетен про этого Грэга. Ох, не так-то просто теперь «держать перед ним лицо».
По ночам запираю дверь, на всякий случай, мало ли какому пьянице взбредет в голову «заночевать» в чужой спальне. Правда, по соседству со мной поселили какую-то подозрительную личность, оттуда постоянно доносятся стоны, уж не знаю с кем она там, но он определено хорош!
Спальня девушки давила на меня, будто не хотела, чтобы я тут обитал. С каждой прочитанной страницей дневника я понимал, что её непосредственность и самоуверенность начинают меня раздражать, а комната становится всё более омерзительной. Это как будто бы борьба за своё место в доме. Не допущу, чтобы тут обитали призраки, готовые приставить к моему горлу нож.