Она пыталась делать вид, что все в порядке, но он понимал, что ей было неловко и за свое положение, и за то, что ему пришлось увидеть.

- Не за что. Но больше далеко в лес не заходи. Я не всегда смогу быть рядом, чтобы помочь.

- Хорошо, я поняла.

Странно, но этот двухметровый волосатый мужчина с таким низким голосом, что волосы на затылке вставали дыбом, вдруг смутился, потому что не знал, что еще мог сказать.

Он странно себя чувствовал.

А потому коротко попрощался и вышел из дома с тяжелым сердцем.

Гром шел стремительно и размашисто, улавливая вокруг все запахи и возможные эмоции, потому что понимал, что если кто из местных увидит, как из дома молодой девушки выходит голый мужик – то ничем хорошим для нее это не обернется.

Ей и без того проблем хватало выше крыши.

Но когда он дошел до кромки леса, то остановился и замер, скрытый ото всех листвой и полумраком пышных кустов.

Заставлял себя уйти, но никак не уходил.

Прислушивался к девушке, к тому, как она дышит, как двигается.

Ее дом было отчетливо видно из леса, но ему не нужно было видеть его, чтобы понимать, что происходит внутри.

Чтобы услышать, как она тяжело и устало выдохнула, а потом принялась щипать и массировать свои ноги, ожидая, когда же к ним вернется чувствительность.

Значит, не в первый раз такое с ней случалось, и что с этим делать она определенно знала, но на ее душе все-равно была такая тоска и горе, что просто зубы сводило.

Кто она такая и как здесь оказалась-то?

С первого взгляда ведь было видно, что она не местная, не деревенская – слишком уж нежная и вся какая-то воздушная.

Разве она протянет долго при такой жизни?