Старри, сломя голову, бросился к ним, и даже если сами ирландцы еще не понимали, что последует дальше, то Харальд прекрасно знал. Он уже не раз это видел за тот год, когда сражался бок о бок со Старри. Берсерк спрыгнул с палубы, приземлился на ближайшую к корме скамью, но не просто приземлился, а припал к доскам, после чего выпрямился и бросился на толпу собравшихся возле юта воинов, размахивая топором.

Некоторым ирландцам хватило ума поднять свои щиты, когда Старри взвился в воздух. Старри сначала врезался в щиты плечом, замахнулся топором, а потом Старри, ирландцы, щиты — все превратилось в огромную шевелящуюся кучу на палубе.

— В бой! Вперед! Вперед! — закричал Харальд, размахивая Мстителем, и поспешил на корму.

Он не имел права командовать воинами, но другого командира над ними сейчас не было, и они послушались его, потому что он говорил как человек, обладающий силой. Потому, что он был сыном Торгрима.

В свете горящего паруса возникла суматоха, пламя распространялось вперед, пока Харальд с остальными спешили на корму. Харальд заметил блестящий от крови топор Старри: оружие взлетало и опускалось на человеческую плоть, но самого Старри, заваленного телами, видно не было.

И тут первый ирландец бросился на Харальда, их мечи встретились, зазвенели, как треснувший колокол. Мгновение они стояли, не двигаясь, скрестив мечи, а затем Харальд благодаря силе рук отбил клинок противника. Правда, ирландец сильно толкнул его щитом, но Харальд под давлением отступил назад, и ирландец, ожидавший сопротивления, споткнулся. Харальд заметил изумление на лице противника, мгновенное осознание ошибки, последней, которую он совершил, а потом ему на шею опустился Мститель.

Старри встал в полный рост. Ему удалось выбраться из кучи малы, вскочить на ноги с тем сверхъестественным проворством, с которым он двигался, и топор его описывал в воздухе огромные круги. Ирландцы отступили, пытаясь увернуться от него, но оказались зажаты в сужающейся кормовой части, как олени, загнанные на бойню. Если бы у них были копья или луки, они, скорее всего, повалили бы Старри еще до того, как он до них добрался, но Харальд догадался, что они не захотели брать с собой тяжелое оружие, собираясь бегать с лодки на корабль и обратно.

Пусть ирландцы явно испугались Старри, но ни сдаваться, ни умирать они были не готовы. Те, кого не достал карающий топор Старри, отделились от окружавшей его толпы, рассчитывая добраться до безумца, когда тот отвернется. Но Старри оказался не единственной проблемой. На корму двигался Харальд с дружинниками, выставившими мечи и щиты. А у них над головами прогорел рей и упал на ирландцев пылающей кучей дерева и парусины. Ирландцы отпрыгнули от горящей балки, и Харальд с дружинниками тут же ринулись на них.

Раздался треск, когда деревянные щиты ударились друг о друга, и затем звон мечей. Ирландцы стали выкрикивать оскорбления, что не имело ни малейшего смысла, поскольку среди нападавших только Харальд понимал, что они кричат.

Мертвые и раненые лежали у ног Старри, и теперь он взобрался на эту груду тел, чтобы возвышаться над толпой, и стал оттеснять дерущихся на корме, но для ирландцев, оказавшихся между ним и бросившимся в атаку Харальдом, сражение было закончено. Парус, рей и мачта были охвачены огнем: ирландцы смогли сделать то, для чего сюда прибыли. Отступая, продолжая обороняться, ирландцы стали перелезать через борт и прыгать в темноту. На фоне треска пламени и людских криков Харальд слышал приглушенный топот их ног, когда они запрыгивали в свои куррахи, привязанные поблизости.

— Остановите его! Остановите его! — крикнул Харальд, кивая на Старри Бессмертного, который намеревался последовать за ними.

Человек шесть нехотя схватили Старри за руки и ноги и втащили его назад на борт драккара. Тот лягался, кричал, вопил, испытывая невероятные страдания от того, что вновь вышел живым из битвы. Моряки команды пытались его удержать, что было непросто, но они по опыту знали, что вскоре это пройдет. Остальные выбрасывали горящие куски рея и паруса за борт.

Харальд смотрел, как пылающие останки, описав в воздухе дугу, подобно падающим звездам, гасли, коснувшись поверхности реки Литрим, но мысленно он был уже далеко от места сражения.

«Все это — ради сокровищ из Ферны, — подумал он. — Эти ирландцы, этот Лоркан… Ему также, как и Гримарру, не терпится до них добраться».

Вполне логично. Раз хозяин этой земли — Лоркан, тогда Гримарр отправится за сокровищем по морю. А если за сокровищами по морю отправиться не удастся, если сжечь его корабли, тогда он вообще не сможет начать их поиски.

«Но Лоркан не знает, где сокровища, как не знает и сам Гримарр, — раздумывал Харальд. — Одной Конандиль известно, где они спрятаны. Без девушки они никогда их не найдут».

При мысли об этом он почувствовал, как все внутри него сжалось и душу пронзила паника. Он бросился туда, где моряки сдерживали лежащего на палубе Старри. Он уже не так рьяно вырывался и сопротивлялся скорее по инерции.

— Старри! — крикнул он. — Ты должен пойти со мной! Если я не ошибаюсь, сражение еще не закончено! Вы все должны пойти со мной!

Ответа он дожидаться не стал. Он рванулся вперед, перескочил через борт, увяз в грязи, выбрался из ила и поспешил на берег. Харальд хотел отыскать отца, чтобы собрать всю команду «Скитальца», но решил, что времени на это нет. Вместо того чтобы искать Торгрима, он побежал по заросшему берегу реки, настолько ему знакомому, что он с легкостью находил дорогу даже в таком тусклом свете. Когда трава под ногами сменилась деревянным настилом, он сразу же почувствовал это через подошвы башмаков — значит, он уже добежал до деревянного тротуара. Оттуда он поспешил вверх по холму, к усадьбе Гримарра.

Харальд слышал, что за ним бегут остальные, оглянулся через плечо и увидел у себя за спиной Старри с окровавленным лицом и топором в руке. В этот раз он не мог бежать впереди Харальда, потому что не знал, куда они направляются.