Идущая к ним девушка-консультант остановилась с выражением виноватой улыбки на лице.
Виталя энергично замотал головой, от чего помпоны на его шапке заметались по воздуху.
– Нет? – прошипела соседка. – А кто ты? ДЕ-ГРА-ДАНТ, – по слогам отчеканила она.
Виталя сделал самое лучшее, что он мог. Он улыбнулся. Не саркастично – хотя так улыбаться он и не умел, а беззлобно и даже как-то добродушно. Баба Валя заклокотала от ярости. Это было ее поражение. Резко выпрямившись, она дернула его за рукав и потянула к дверям.
– Змееныш, ничего тебе не куплю!
Виталя сопротивлялся и орал что-то нечленораздельное. В ноздрях надувались и лопались пузыри из соплей.
Женя, уткнувшись в воротник, на некотором отдалении последовал ха ними.
Он не хотел, чтобы рассматривающие их посетители магазина думали, что он имеет к ним какое-то отношение. Виталю ему не было жаль – Женя его не особо любил. Тем более любому ребенку приятно, когда другого ребенка ругают. Или еще того лучше, ему ничего не покупают. В любом ребенке эгоизм сидит на пару с соперничеством. Но реакция бабы Вали его слегка удивила.
Всю дорогу она волочила Виталю до дома. Спотыкаясь о бордюры, он падал, и она продолжала его волочить, оставляя на снегу две борозды от его ног.
Женя специально отстал, чтобы не слышать воплей.
Вокруг было красиво – светящиеся вывески магазинов и большая нарядная елка на площади. Пахло порохом и мишурой. Проходя мимо елки, Женя уткнулся в мишуру носом. Она приятно щекотала и пахла пластиком – может, оттого, что она китайская и некачественная – по телевизору говорили, что некачественные игрушки всегда пахнут пластиком. Но запах пластика Жене нравился – это такой же запах Нового года, как и цитрусовая свежесть мандаринов. Снег был усеян конфетти из хлопушек и хвойными иголками. Весь город тащил домой елки. Рядом с остановкой сидел, закутавшись в безразмерный тулуп, ушанку и шапку, продавец елок, рассчитывающий найти своим оставшимся и слега потрепанным трем стройным и зеленым запозднившихся покупателей.
На кухне баба Валя повесила слегка промочившиеся Женины носки на батарею и поставила в микроволновку борщ.
Борщ был пресный и невкусный. Сосиска с пюре, несмотря на микроволновку, тоже была холодной.
Из съедобного были только чай и сушки – слегка каменные, они становились более-менее удобоваримыми, если их размочить в горячем.
Соседка ела винегрет, держа в руке кусок ржаного хлеба.
– Бери, Жень, конфеты, не стесняйся, – поймала она Женин взгляд на вазе.
Женя взял две шоколадные конфеты с мишками на фантике.
В комнате громко закричал включившийся в тишине телевизор, за которым последовал удовлетворенный гомон Виталика.
Крякнув, соседка встала и зашаркала в его комнату.
– Потише, Виталя, – послышался ее ласковый, даже слегка сахарный голос. Громкость телевизора поубавилась.