— Программиста, случайно, не Антон Малевич звали?
— Да я уже не помню… — честно признался Рей.
После этих воспоминаний Шеверсу вдруг стало стыдно за самого себя. Он с новым интересом прислушался к собственному состоянию, зафиксировав и чувство усталости, и ноющие мышцы, и неизменный голод. Тепло от костра и шершавый ствол поваленного дерева, на котором он сидел. Потер пальцами ссадины на руке, с болезненным удовольствием поставив мысленную галочку в давнем детском списке того, что хотелось бы испытать. Затем поймал задумчивый прямой взгляд Саяны и подмигнул.
В свете костра девушка выглядела особенно прелестной. Рей уже сам не понимал, почему в начале пути считал ее невзрачной и угловатой. Да, после раскрашенных светских дамочек, что вьются вокруг него, девушка показалась поначалу простушкой. Однако оказалось, что он ошибался. Человек — это не только внешность. Сейчас его приводили в восторг и веснушки на маленьком остром носике, и растрепанная короткая прическа, никогда не знавшая укладки, и ершистость ее характера. Он Саяне тоже нравился. И пусть в этом походе именно он, Рей Шеверс, оказался слабым звеном, но в отношениях между мужчиной и женщиной он имел гораздо больше опыта, а девушка совершенно не умела кокетничать и скрывать свои чувства. Как ни странно, после стольких красавиц, что прошли через его жизнь и постель, внимания именно этой девчонки Рею действительно польстило. В какой-то момент он даже задумался, а не перевести ли их отношения на новый уровень, скрасить оставшуюся часть похода. И тут же себя оборвал — Саяна не та девушка, с которой можно завести роман на неделю. Или если уж быть откровенным… что он, Рей, может предложить девушке? Деньги? Не похоже, что она ими интересуется. Карьеру в кино? Из нее выйдет отвратительная актриса. Остаться с ним в Городе? Шеверс никак не мог представить девушку, постоянно живущую в Городе. Без своих приключений и рейдов. Вот вернутся они, Саяна уедет в свои секретные разъезды минимум на полгода. И что? Потом прятать друг от друга глаза или делать вид, что между ними ничего не было? Они живут в разных, почти не пересекающихся, мирах — с грустью констатировал актер, отводя глаза. Зато можно остаться друзьями, которые будут рады раз в год встретиться, выпить и поболтать. От последней мысли Рей тепло улыбнулся.
— Спать пора, завтра рано вставать, — поднимаясь, тихо произнес он фразу, которую обычно говорила его проводница.
Глава 9
Стена между Усольцевым и Ершовой дала заметную трещину. Теперь Андрей с удовольствием расспрашивал Ольгу о Городах, о силовых полях, о флакарах. Рвался увидеть своими глазами. Один раз Ольга сводила его на экскурсию в храм. Нашла глубокий колодец, бросила в него шарик силового поля. А потом они вдвоем до вечера развлекались, прыгая в колодец. Андрей веселился как ребенок — раскрасневшийся, вспотевший, с широкой улыбкой на все лицо и трогательными ямочками на щеках. Впервые за последние дни Ершова увидела парня таким беззаботным. Раньше, о чем бы ни заходил разговор, рано или поздно Андрей вставлял свое "а вот у нас…", после чего он неизменно вспоминал дом, погибших родных и замыкался в себе. Однажды рассказал, что у него в деревне был велосипед. Точнее отцовский, но он еще мальчишкой с удовольствием на нем гонял, девчонок катал на раме… но давно, еще до войны. А потом еще в части на трофейном мотоцикле пробовал ездить. Ольга в ответ предположила, что ему понравится езда на солокаре, и сама себе мысленно пообещала погонять месте с ним по Городу, если получится.
Прошло еще два дня. Саяны все не было. Если поначалу Ершова ежедневно по несколько раз осторожно обходила храм по периметру, прислушиваясь, не появилась ли сержант Аскер, то затем махнула рукой на это неблагодарное занятие. Взамен Ольга успела научить Андрея строить хижины, ориентироваться в окрестностях, показала съедобные фрукты, а заодно переложила на него обязанности по готовке, обнаружив, что бывший деревенский житель вполне состоянии приготовить съедобную еду. Общение становилось все более легким и приятным. Усольцев старался не говорить о себе, Ольга не спрашивала. Как-то утром, сидя над котелком, парнишка сам начал рассказывать:
— Я на войну ушел почти сразу. В сорок первом. Батя мой в первый же заход под мобилизацию попал. Тогда мы еще не знали, что война это надолго, и что все так… — солдат замолчал, не окончив фразу. Перемешал суп, попробовал и продолжил. — Мне тогда шестнадцать стукнуло. Мы с пацанами дурные были. Война нам казалась… как объяснить… никаких тягот, одни сплошные подвиги. Следом за родителями втихаря в область поехали. Вроде как добровольцами. Много там таких как мы ошивалось. Тогда малолеток еще не забирали, позже уже начали — абы оружие в руках держалось. Я уже тогда рослый был, соврал, что мне восемнадцать — поверили, записали. Мать плакала сильно. А Мишку, товарища моего, домой отправили. Но через год и его забрали. Танкистом. А я вот в пехоте все… — Андрей снова замолчал. На этот раз надолго. — Война это страшно… Хорошо, что у вас войн нет.
Он грустно усмехнулся, бросив серьезный взгляд на слушательницу.
— Суп готов. Несите тарелки, товарищ начальница!
Ольга поднялась, но не успела дойти до палатки, как издалека донесся громкий хлопок выстрела, эхом разошедшийся по лесу. Ершова вскинулась, в несколько шагов взобралась на пригорок, под которым раскинулась территория храма — с другой стороны над лесом взметнулось облачко разнокалиберных галдящих птиц.
— Что за…
Майор не успела договорить. Рядом с ней мгновенно появился Усольцев.
— Пистолет, — сообщил он, перебивая Ершову. — Мой пистолет! Я думал, что потерял его.
— Откуда ты знаешь, что твой?
— Мне его майор наш отдал. Его ранили сильно. Понимал, что не выживет, — серьезно проговорил он, всматриваясь вместе с Ольгой в ту сторону, где над лесом кружили птицы. — Он стреляет с таким…, - Андрей запнулся, не зная, как описать, — с вжиканием.
— Вот как, — сухо отозвалась Ольга. — Ты его потерял, а Саяна, подозреваю, нашла. Надеюсь, она себе ничего не отстрелила, с ее-то везением, — процедила майор Ершова, вспомнив, как обычно заканчивались походы девушки в Сахаре. Затем четким командирским тоном, не терпящим возражений, добавила: — Жди здесь. Я скоро вернусь.