— Начинаю нервничать и психовать. Почему они до сих пор не вернулись? Что там, наверху твориться? Я бешусь из-за отсутствия информации, от этой неопределённости, от безысходности! Неужели мир наверху весь умер! Тогда и нам конец?

Фельц уселся на табурет и поежился.

— Вряд ли умерли все. Мы живы до сих пор, не смотря ни на что — Клара отвечала спокойно и несколько холодно, — надо было прививаться. Учёные же разработали вакцину, ничего не мешало, но ты начал компанию против вакцинации. Забыл, мы ведь оппозиция. Мы всех уверяли, что это хитрая коррупционная схема фармокомпаний.

— Ой, ты прекрасно знаешь, чьи интересы мы лоббировали в этой компании. И заметь, мы неплохо на ней поднялись. Наша оппозиционная составляющая это ширма для простаков в массе своей. Раз мы для всех оппозиция нам положено быть против системы. Народ видит борьбу с властями, мы видим хорошие дивиденды. Такая политика.

— Причём здесь политика? Жить все хотят, можно было не вставать против вакцинации, против учёных.

Клара прошла вглубь комнаты и присела на край стола. Закинула ногу на ногу, немного поправила юбку, задравшуюся далеко выше колен.

Фельц кинул вороватый взгляд на красивые ноги секретарши.

— Мы не боролись против учёных, не боролись против вакцинации, мы протестовали против неправильного, несправедливого финансирования из госбюджета коррупционных организаций и их посредников. Против врачей мы никогда не были! Это политика! Дело врачей бороться за каждую жизнь, а дело политиков бороться за власть над каждой жизнью. С вакциной или без неё. В конце концов, всё же получилось, пандемия издохла, а мы получили большие деньги. Деньги — это власть, а власть это главное в мировой политике! Власть даёт всё! Власть — это смысл жизни! — Фельц разгорячился, глаза его загорелись, а на лице появилась жутковатая улыбка.

— Успокойся, ты не на трибуне, — оборвала его пылкую речь Клара, — мечтаешь о мировом господстве, Роби? — усмехнулась она.

— Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

— У-у. Вот как. Так тебе и карты в руки. Раз мы выжили, есть и другие. Осваивай территорию. Собирай под своё крыло всех кто остался, становись лидером и властвуй. Организовывай новый уклад, даже новый миропорядок. Самое время заняться политическим мародёрством, — она засмеялась.

Фельц задумался.

— Ты права. Правительство облажалось по полной программе. Если оно вообще ещё существует. Мне под силу организовать тех, кто остался. Всех, русских и не русских. Я соберу новую нацию. Единое общество, в едином государстве! С единой верой!

— В тебя? — хмыкнула Тродэ.

— А хоть бы и в меня! Это будет новый виток для человечества! И я его возглавлю!

— Эк тебя понесло, — секретарша глубоко вздохнула, — это будет не так-то просто. Будут не согласные, не довольные, упёртые и тупые как обычно. Для управления придётся искать новый рычаг. Силой сейчас мало, что решишь. Деньги тоже потеряли свою актуальность. Может религия, но кто сейчас во что будет верить.

— Верить будут всегда, хотя бы в ту же вакцину. В идеале, конечно, обладать некой супер вакциной, которая спасёт всех. Только где её взять теперь. А ты помнишь, того сумасшедшего учёного — Фельц наморщил лоб и защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить фамилию, — ну, как его. У него ещё была странная теория насчёт этой долбаной болезни. Профессор… Профессор… Да как же его? Ну, этот, которого весь учёный свет поднял на смех. Тьфу ты! Как то на "О". Осокин, Сенцов, нет.

Фельц мучительно копался в памяти, пытаясь вспомнить фамилию опального микробиолога.

— Травкин что ли? — вспомнила Клара.

Она продолжала сидеть на столе, разглядывая остатки маникюра на ногах. Фельц не мог не заметить, что её юбка при этом задралась ещё выше.