— Откуда?

— Из России, естественно. Он был уже на сильном подозрении в КГБ. Ему пришлось оставить жену и шестилетнюю дочь.

— Очень благородно с его стороны.

— В противном случае его ждала неизбежная смерть. Один из наших агентов предупредил нас, что КГБ уже близко подобрался к нему. Он спасся буквально чудом. Агенты КГБ поджидали его на квартире, когда мы перехватили его на улице и спрятали в тайном убежище. Через шесть месяцев после дезертирства Управление сдержало свое обещание и вызволило его жену и дочь. Они послали туда меня: я переправил их по тому же маршруту, что и Малика за год до того.

— Что он может рассказать вам о Малике?

— Возможно, ничего такого, чего я не знаю. Но он знал Малика еще в Москве. Они вместе работали лет десять — двенадцать. Если Малик и в самом деле убил этих студенток, это означает, что он пристрастился к подобным убийствам не месяц назад. Должна быть какая-то предыстория.

Вечерний свет уже окончательно угасал, когда Хаузер сбавила скорость до дозволенной и проехала мимо обвитых плющом кирпичных колонн на въезде в Хэмпден-Сидни. Расположенный среди холмов южной Вирджинии, колледж был основан в 1776 году; со своими кирпичными зданиями в федералистском стиле, широкими лужайками, затененными величественными дубами и кленами, посаженными еще во времена Американской революции, он выглядел весьма живописно. Училось в нем менее девятисот студентов; соотношение студентов и преподавателей составляло двенадцать к одному; это учебное заведение имело высокую репутацию, поэтому в нем собиралось множество студентов из богатейших и влиятельнейших семейств страны.

— Мне очень нравится здешняя атмосфера, — сказала Хаузер, восхищаясь местом, где размещался колледж. — Приятно представлять себе длинные тенистые тропинки, плиссированные юбки, наброшенные на плечи кашмировые свитеры, мужские рубашки фирмы «Брук бразерс», чесучовые брюки, легкие летние туфли без носков. Такой колледж мне по душе.

— Не думаю, — сказал Калли.

— Почему?

— Это чисто мужской колледж. Один из трех, оставшихся в стране.

— Все правильно. И такой колледж мне по душе. — Она подняла брови и широко улыбнулась. — Где же мы найдем Спирко?

— Не знаю. Надо спросить.

Хаузер заприметила четырех молодых людей, идущих по тротуару, и остановила машину перед Грэм Холлом. Выйдя из «порша», она заговорила со студентами. Да, они знают, где можно найти профессора Спирко. Через несколько дней он вместе с другим преподавателем дает концерт и репетирует, играя на виолончели, на третьем этаже Уинстон Холла, рядом с резиденцией президента колледжа на Виа-Сакра.

Трое студентов буквально навязывали свою помощь, предлагая проводить Хаузер. Но, заметив сидящего в машине Калли, они просто показали пальцами на видневшийся невдалеке, за широкой лужайкой, Уинстон Холл.

На первом этаже помещалась столовая; высокий зал наполняли печальные звуки «Вслед за мечтой» французского композитора Габриэля Фора.

Услышав музыку, они без труда нашли Спирко, сидевшего в полузабытьи, с закрытыми глазами посреди большой комнаты.

Спирко произвел на Хаузер противоречивое впечатление. Это был почти совсем лысый, пожилой человек с типично славянскими чертами. Приземистый, крепкого сложения, с бычьей шеей и крупными руками. С первого взгляда казалось, что в его руках куда уместнее была бы туба[1], чем виолончель. Но сладостная музыка, которую извлекало из инструмента нежное прикосновение его смычка, опровергало это впечатление.

Он не замечал их присутствия, и они молча стояли в дверях, пока он не закончил, тогда они вежливо похлопали и подошли ближе. Спирко сперва нахмурился, но когда узнал Калли, на лице его появилась теплая улыбка.

— Как приятно видеть тебя, Майкл.