Глава шестая

Было без десяти восемь. Сгущалась темнота. Стрекотали сверчки. Попахивало гнилью. Доносился далекий гул, напоминающий треск высоковольтных проводов – или марш приближающейся армии ходячих. Часы тикали. Каждый житель города Вудбери, что в штате Джорджия, спешил закончить все дела до неизбежного столкновения.

Под гоночным треком Барбара Штерн вела группу детей от трех до двенадцати лет по подземному лабиринту гаражей к самой дальней двери слева. Крики и гомон восьмерых детей эхом отражались от облицованных плиткой стен центрального коридора.

– Робби, не толкайся, – одернула Барбара одного из маленьких сорванцов. – Алиса, вытащи пальцы изо рта. Не останавливайся. Нейтан, помоги сестре.

Барбара плохо помнила, как выглядит отдел обслуживания. Она видела его лишь один раз, когда спускалась туда с головорезами Губернатора, и теперь, пока она подгоняла детей и проходила одну закрытую дверь за другой, ей было не по себе. Было время, когда механики чинили здесь гоночные машины, когда мужчины в грязных комбинезонах часами копались под капотами и перебирали ходовые части, лежа на плоских колесных тележках и орудуя молотками и гаечными ключами. Но было и время, когда Филип Блейк, или Губернатор, пытал здесь своих узников – и крики обреченных сливались с визгом дрелей и хохотом инквизитора, – превращая это место в настоящий дом ужаса. Однажды Барбара видела по Си-эн-эн документальный фильм о дворце Саддама Хусейна, который был захвачен во время американского вторжения. Почему-то ее особенно поразила жуткая обыденность этого ужасного места – фотографии с охоты, прикрепленные магнитами к холодильнику, порнографические журналы на тумбочках, – и висящий на стене календарь с обнаженной женщиной на механическом жеребце напомнил ей о нем.

– Томми, последняя дверь налево, – крикнула она мальчишке, который шел первым.

Миниатюрная копия отца, Томми Дюпре был гибким, светловолосым парнишкой с румяным лицом, на котором явственно отражались всего его чувства. Его огромные карие глаза светились умом и энергией. В джинсовом комбинезоне, в кепке «Катерпиллар» на голове, он напоминал маленького солдата и храбро маршировал по коридору, таща за собой младшую сестру, которую держал за лямку сарафана. Стоило Барбаре увидеть этого смелого двенадцатилетнего пацана, как она сразу прониклась симпатией к нему. У нее не было своих детей, поэтому ей была незнакома их неизбывная потребность в одобрении, но она чувствовала удивительную общность со взрослым не по годам Томми. Мальчишка был настоящим хулиганом и умником при этом, он не переносил глупцов и дураков, и это было близко Барбаре.

– Я не слепой, – ответил ей Томми. – Я вижу надпись!

Он взял сестру и брата за рукава и, как щенков, подвел их к стеклянной двери, на которой виднелась полустершаяся трафаретная надпись: «заведующий отделом обслуживания». Пятилетний Лукас в вельветовой куртке и кожаных ботинках споткнулся и уронил свой маленький рюкзак, полный бумаги.

На грязный пол полетели раскраски, цветные мелки, отдельные листки и страницы.

– Ничего, Люк, я подниму, а ты иди внутрь, – грустно сказал Томми, и в его голосе послышалось давнее страдание, как будто он стал мучеником – родителем поневоле.

Наклонившись, он принялся собирать рассыпавшиеся вещи.

Барбара подтолкнула остальных детей в комнату, а через минуту вернулась, чтобы помочь ему поднять все художественные принадлежности. Опустившись на колени рядом с ним, она совала в рюкзак раскатившиеся вокруг мелки, пока Томми собирал наспех нарисованные черным маркером и карандашом рисунки пятилетнего братишки. Взгляд Барбары зацепился за один из них.

– Не хочется мне совать нос не в свое дело, – сказала она Томми, – но чей это портрет?

– Это? – Томми поднял рисунок, и Барбара смогла лучше разглядеть странного кривоватого гуманоида с рогами, мертвенно-бледным лицом и огромным раздвоенным языком, высунутым из зубастого рта. – Это Анти-Христ.

– Правда?

– Ага. У моего братишки видения. В основном он видит Похищение. Так его называет наш папа.

– Наверное, Восхищение?