— Нужно прооперировать его, — быстро говорит Филип.

— Что нам нужно сделать?

— Ампутировать ногу.

— Что!?

— Пока зараза не распространилась.

— Но как ты собираешься…

— Мы не знаем, как быстро она распространяется, мы должны попробовать, мы обязаны, по крайней мере, попытаться.

— Но…

— Мне нужно, чтобы ты принес ножовку из сарая, и ещё…

Голос прозвучал за ними, прерывая перечень Филипа:

— Ребята!

Это Брайан. Мрачный тон его гнусавого голоса располагает к самому худшему. Филип и Ник обернулись.

Бобби Марш был совершенно неподвижен.

Слёзы наверачиваются на глаза Брайана, приклонившего колени перед толстяком.

— Слишком поздно.

Филип и Ник подходят к тому месту, где на траве лежит Бобби, закрыв глаза. Его большая, дряблая грудь не двигается. Его рот провис.

— О нет… Боже, нет, — стонет Ник, глядя на мёртвого приятеля.

Филип молчит долгое время. Как и все.

Огромный труп лежит неподвижно на мокрой земле нескончаемые минуты… пока что-то не начинает шевелиться в его конечностях, в сухожилиях массивных ног, в кончиках пухлых пальцев.

Сперва это явление выглядит как типичный остаточный эффект сокращающихся нервов почившей ЦНС трупа, который гробовщики наблюдают постоянно. Но в то время как Ник и Брайан медленно поднимаются и тихонько пятятся назад с широко раскрытыми от изумления глазами, Филип подходит ближе и опускается на колени с сердитым и деловитым выражением на лице.