Скромный замолчал и выпил остывший чай одним глотком. Налил из самовара еще блюдечко, посмотрел сквозь поднимающийся пар. Сказал глухо:

— Это все меня угнетало подчас так тяжело, что я собирался прекратить все свои наблюдения, все свои знакомства и дела, и уехать без всяких документов…

Кропоткин покачал головой, поинтересовался голосом негромким, но ясным:

— А зачем вы собираетесь обратно на Украину?

— На конференции решено поднять восстание в первых числах июля. Это вовсе уже не тайна ни для кого, как мой товарищ открыл мне… — Скромный выложил из-за пазухи томик Платона, вздохнул. Положил сверху небольшую книжечку «Спутник партизана», сразу привлекшую внимание Кропоткина отличным качеством печати.

— Позвольте… — князь анархистов перелистал книжечку, вчитался в нее быстро, полностью подтверждая свою репутацию ума сильного и проницательного.

— А это уже новая, революционная орфография? — спросил старик, и сам же себе ответил:

— Ну да, ведь заходил же ко мне Луначарской третьего дня. Именно такой проект. Календарь уже привели к общемировому, теперь и правописание… Реформа! Никаких «ер», долой «ижицы» с «ятями». Проще, четче, и гляньте, как прекрасно пропечатано. Эх, нам бы тогда такие книги! — старик бережно положил томик поверх Платона, поглядел на Скромного:

— Сделайте к ней обложку, как для томика стихов. Жандарма так не обманешь, но их нынче немного. А для поверхностного взгляда, случайной проверки, пригодится…

Поглядел на развернутую Скромным карту Екатеринославской губернии. Затем на обоих гостей. Почесал бороду обеими руками.

— Какой же вам нужен совет?

— Честно сказать, после известного разочарования в людях я беспокоюсь: поддержат ли наше восстание массы? Даже в моем кружке анархистов Лев Шнейдер стал на сторону силы. Он первый среди гайдамашни вскочил в бюро нашей группы, первый начал рвать наши знамена, портреты Бакунина… Ваш портрет! Александра Семенюты, которого якобы так любил… Вместе с хулиганами он разгромил библиотеку. Даже иные шовинисты и то подбирали нашу литературу, и передавали потом нашим товарищам, что вернут потом когда угодно, по нашей первой просьбе… Коль так, стоит ли мне совать голову в паровозную топку? Не так страшно смерти, как больно увидеть гибель всего нашего дела от позорного равнодушия и трусости!

Кропоткин прищурился, растеряв старость и благодушие вмиг:

— Категорически отказываюсь вам советовать. Этот вопрос связан с большим риском для вашей, товарищи, жизни, и только вы сами можете правильно его разрешить.

— Посоветуйте же мне тогда, стоит ли держаться единства с Москвой, с центром, либо действовать в одиночку, не полагаясь на поддержку России?

— На это вопрос, пожалуй, ответить несложно. Я, помнится, уже как-то писал… Да, десять лет назад… — Кропоткин с удовольствием выпил стакан чаю уже безо всякой игры с блюдечком, прищурился в пляску теней за окном, разве только пальцами не шевелил, а выглядел точь-в-точь Корабельщиком, когда тот «смотрел внутрь».

— Всю свою жизнь я стоял за право на самостоятельное развитие каждой народности, — ясно произнес Кропоткин. — Вполне понимаю, какие чувства должны были развиваться в украинском народе по отношению к Российской Империи. Но сейчас Империи нет. И вот что я могу сказать из опыта. Самым страшным поражением было бы образование по всей территории России независимых государств. В них повторилось бы все то, что мы видим в балканских государствах… Отчасти и в скандинавских. На Балканах палку воткни — завтра пойдет виноградом; скандинавы снабжают мир железной рудой превосходного качества. Но то и другое нищая окраина Европы, а почему?

— Почему же? — в один голос воскликнули гости.

— Они малы по сравнению с соседями. Балканские царьки, как и скандинавские парламенты, ищут покровительства у соседних царей. Те же вселяют им всякие завоевательные планы, втягивают их в войны, а тем временем грабят экономически, выдавая на войны кредит. Возвращать же кредиты приходится, как вы понимаете, отнюдь не из царских карманов! Да вы заезжайте ко мне в Дмитров, дом Олсуфьева на Дворянской улице. Разберем библиотеку, нынче все уже уложено. Я вам найду письмо «К украинскому народу», его распубликовали ровно год назад. В том письме все изложено ясно и последовательно.

— Что же, с удовольствием зайдем. Благодарим за приглашение, — Скромный допил блюдечко и тоже отставил его, неохотно выпрямился, взял тужурку.