- Прости, - выдавливает она сквозь слезы.
- Не нужно извиняться. Хорошо? Ты ни в чем не виновата. Просто останься со мной. Помощь скоро будет.
Она кивает, но я вижу, что ей сложно держать глаза открытыми, сложно смотреть на меня. Мне нужно улыбаться ей, убеждать, что все будет хорошо, пока сижу и смотрю, как она истекает кровью. Я знаю, что пуля в живот может сделать с человеком. Я видел это сотни раз, и это страшно.
- Я не могу тебя потерять. Слышишь? Ты останешься со мной, Кэмерон! – кричу я, когда ее глаза закрываются и больше не открываются.
Я прижимаю ее к себе, раскачивая нас, отказываясь верить, что это происходило. Отказываясь верить, что я столько времени ждал, и все так кончится.
Я целую ее в лоб, в губы, в щеку, продолжаю раскачивать нас, пока говорю ей на ухо, повторяя снова и снова охрипшим голосом:
- Не смей оставлять меня. Я люблю тебя. Прошу, не бросай меня.
_________________
Зал ожидания в больнице наполнен работниками, волонтерами и детьми из лагеря с их семьями. Они тихо переговариваются, пьют кофе и ждут.
От ожидания я хочу кричать и рвать волосы. Я не могу быть сейчас рядом с другими. Я не могу слушать, как они говорят мне, что Кэмерон будет в порядке, когда никто в больнице еще не вышел и не сообщил нам новости за пятнадцать часов, которые мы сидим тут. Единственное, что нам известно - идет операция.
Почувствовав, как кто-то касается моего плеча, я вздрагиваю, отворачиваюсь от окна, куда пялюсь, и вижу отца Кэмерон.
Он выглядит не лучше меня. Глаза налиты кровью, под ними залегли тени. Родители Кэмерон обедали в городе, когда все произошло, и кто-то позвонил и вызвал их в больницу. Я избегал их с тех пор, как они приехали. Эли и так не любил меня, а теперь я дал ему повод ненавидеть меня.
Я не уберег его дочь. Я знал человека, который посылал ей те письма, но не понял вовремя. Если бы я понял, то ничего бы из этого не произошло. Я не стоял бы тут с кровью Кэмерон на футболке. Она не была бы в операционной, борясь за жизнь.
Кэмерон истекала кровью в моих руках, потому что я не мог вспомнить ничего, чтобы спасти ее. Я должен был сделать больше, а не просто держать скомканную футболку Джейсона, но я и не мог провести операцию посреди поля в лагере. Я подвел ее. Подвел всех, кто любит ее.
Эли опускается на диван у окна, указывает мне сесть рядом.
Я окидываю комнату взглядом, но никто не смотрит сюда. Никто не знает, что этот мужчина может вот-вот накричать на меня, обвинить, а то и ударить, но скоро они поймут.
Я сажусь рядом спиной к окну. Он склоняется и упирает локтями в колени. Я повторяю его позу и сцепляю руки.
- Простите, - тихо говорю я, глядя на свои ладони.
- За что? – спрашивает Эли.
Я поворачиваю голову к нему.