Мы посмотрели друг другу в глаза. Это не было ни серьезно, ни смешно. Действительно, что бы это могло значить?

Она отвела взгляд: «Я хотела тебе позвонить, но тут услышала про твоего брата».

«Лучше бы ты услышала, как играет его бэнд». Она поняла. Ясное дело, поняла. «Все в порядке», я сердечно улыбнулся, «оно и лучше, что ты не позвонила».

«Почему?». Ее пальцы чуть разжались.

«Я бы не обрадовался настолько», развел я руками. «Кроме того, не люблю соболезнований. Ни выражать, ни принимать».

«Я тоже», сказала она с облегчением.

«Мы одной крови». Пустота между нами излучала вибрации, которые можно было не принимать и не отражать.

«Прямо как дикари какие-то», на ее лице появилась неслышная заговорщицкая улыбка.

«Как-нибудь выживем», пожал я плечами, освобождаясь от ее руки.

Мы замолкли, роясь в карманах. Она меня опередила. Вытащила пачку длинного «пэл мэла», мне оставалось только дать ей огня от своей хоть и пластмассовой, но долгоиграющей зажигалки «файв старз».

«Слушай», сказал я, отказываясь от предложенной сигареты, «я собирался идти в сортир». Я скрестил ноги. «Если я сейчас же туда не рвану, то напущу полные штаны. Ты меня подождешь у стойки? Мне бы хотелось отпраздновать нашу встречу».

«Что заказать?» спросила она с великодушием одного из дальнобойщиков-напарников, отставшего от своей машины и кукующего в придорожной корчме в надежде найти кого-нибудь, кто подбросит его до места следующей предполагаемой остановки грузовика.

«Все, что угодно, главное чтобы дабл». Я почти скрипел зубами из-за раздувшегося мочевого пузыря.

«Ясно», мой дальнобойщик потянул вверх ручку ручного тормоза.

Мы разделились, и уже пробираясь между болтающими танцорами, я услышал ее голос: «Эй, Хобо!». Оглянулся, придерживая рукой грозивший лопнуть мочевой пузырь. «Если не вернешься, я тебя ждать не буду», сообщила она мне. «Тебе виднее», ответил я как можно громче и ринулся по направлению к писсуарам. Они были единственным общественным благом в этом клубе.

Я вернулся проссавшись, с вымытыми руками, с приведенными в порядок мыслями. У стойки ее не было. Ладно, по крайней мере, не придется смешивать выпивку. Я заказал два двойных «Джим Бима». Мы с барменом сошлись во мнении, что в этот вечер телок здесь собралось на два грузовика с прицепами. Он упомянул «аквариум». Я сказал, что пресмыкающиеся отлично справляются с делом, если работают всухую. Он меня не понял, но не стоит ждать слишком многого от парня, работающего за стойкой. Я повернулся к нему спиной и занял позицию, позволявшую наблюдать и ждать. Не прошло много времени, как перед моими глазам открылась новая перспектива. Рядом с центральным сепаре я увидел блестевшую в пестром полумраке лаковую куртку. И это еще не все. Чья-то рука ее обнимала. Рука была волосатая, мускулистая. Рука Барона. Время от времени он прижимал ее к себе, целовал в шею, что-то шептал, покусывая ей ухо. Делал он это явно не напоказ. Я поймал себя на том, что спрашиваю себя: неужели у него это серьезно? И схватился вспотевшими пальцами за сигарету. Сигареты для того и предназначены, чтобы не скучать, когда общаешься с самим собой. Я продолжал смотреть на них, наслаждаясь каждым миллиметром своей сигареты. Что бы это могло значить?

В конце концов, она повернулась в сторону стойки. Я и не сомневался, что она это сделает. Подняла голову, обвела взглядом толпу и, найдя меня, помахала рукой. Я в знак приветствия поднял стоявшие передо мной два стакана. Она что-то сказала, но расстояние между нами было слишком велико, чтобы я мог услышать. Потом она прижалась к Барону и что-то сказала ему. Не успел я погасить сигарету, как она, вынырнув из толпы и приблизившись грациозными шагами, оказалась рядом со мной.

«Ты что, с Бароном?», спросил я, так как не хотел, чтобы она начала извиняться за то, что нарушила наш уговор. Ничего она не нарушила.

«А ты?», ответила она, берясь за свой стакан.

Я улыбнулся стойке, на ней не было отражения моего вытянувшегося лица. Исчезновение, по частям — я так ей сказал, да?