Эмма рассмеялась. Они все надели под объемистые летные костюмы подгузники для взрослых, а до взлета еще долгих три часа.

Техники стартовой площадки помогли Эмме выйти из микроавтобуса. Она на мгновение остановилась, с восхищением глядя на шаттл в свете прожекторов, – высотой он был сравним с тридцатиэтажным домом. Пять дней назад, когда она оказалась здесь же, на площадке, были слышны лишь голоса птиц и вой морского ветра. Теперь же ожил и сам корабль – когда в баке забушевало летучее топливо, он принялся рокотать и выпускать дым, словно проснувшийся дракон.

На лифте они поднялись до уровня 195 и ступили на решетчатый мостик. Была еще ночь, но небо подсвечивалось огнями стартовой площадки, и Эмма с трудом различала звезды над головой. Их ожидала космическая тьма.

Техники в безворсовых комбинезонах помогли членам экипажа поочередно пройти через люк из стерильно-белого помещения в корабль. Командира и пилота усадили первыми. Эмму провели на среднюю палубу последней. Она уселась в кресло, застегнула пряжки, надела шлем и знаком показала, что все отлично.

Люк закрылся, изолировав экипаж от внешнего мира.

Эмма слышала только собственное сердцебиение. Даже сквозь переговоры с наземными службами, раздававшиеся в наушниках, сквозь рокот и гул пробудившегося шаттла она слышала лишь мерные удары собственного сердца. Как пассажиру средней палубы, ей было практически нечем заняться в ближайшие два часа и оставалось только сидеть и размышлять. Предполетные проверки будут проводиться экипажем, сидящим в кабине. Она не видела того, что происходит снаружи, и смотреть было не на что, кроме места размещения груза и запасов еды.

Снаружи скоро небо озарит рассвет, и у пляжа Плайялинда заскользят пеликаны.

Эмма глубоко вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, приготовилась ждать.

Джек сидел на пляже и наблюдал, как восходит солнце.

В парке Джетти он был не один. Еще до полуночи здесь начали собираться туристы; постоянно прибывающие машины, медленно двигаясь вдоль скоростной автострады, образовали бесконечную вереницу из огней фар. Кое-кто сворачивал на север, к заповеднику острова Меррит, другие продолжали движение вдоль Банановой реки к мысу Канаверал. Наблюдать за пуском можно было отовсюду. Толпа, собравшаяся вокруг Джека, находилась в приподнятом настроении, люди пришли с пляжными полотенцами и корзинами для пикника. Он слышал смех, громко работающее радио и плач сонных детишек. В этом возбужденном окружении он был единственным молчуном, пребывавшим наедине со своими мыслями и страхами.

Когда солнце осветило горизонт, он посмотрел на север, туда, где находилась стартовая площадка. Эмма, должно быть, уже на борту «Атлантиса», ждет старта. Ей, взволнованной и счастливой, немного страшно.

Джек услышал, как детский голосок произнес:

– Мама, это плохой дядя.

Он повернулся и посмотрел на девочку. Некоторое время они рассматривали друг друга – крошечная белокурая принцесса не отводила глаз от небритого и взъерошенного человека. Мама схватила девочку на руки и быстро отошла на безопасное расстояние.

Джек покачал головой и снова обратил взгляд на север. Туда, где Эмма.

В ЦУПе установилась обманчивая тишина. До старта оставалось двадцать минут – время для подтверждения запуска. Все операторы второго зала закончили проверку систем, и первый зал был готов к опросу.

Ровным голосом Карпентер по списку запрашивал устное подтверждение от каждого оператора из первого зала.

– Фидо?[12] – спрашивал Карпентер.

– Фидо готов, – отвечал офицер службы динамики полета.

– Гвидо?