Он умолкает.

Я вцепляюсь рукой в ремень безопасности.

– Продолжишь вечеринки после того, как нас вылечат, ладно?

– Звучит так, будто тебе действительно не все равно. Я тронут.

Я стукаю его по руке.

Но мне действительно не все равно. Настолько, что я делаю вид, будто смотрю в окно на окружающий пейзаж, чтобы Шейн не мог прочитать мое лицо. Бакстер аккуратно вписывается в повороты, и мы едем так плавно, будто сидим в гостиной, просто очень узкой.

Шейн негромко произносит:

– Сегодня сделал классное видео для нового выпуска «Шоу Шейна». Двинутая дамочка предлагала мне пять тысяч, чтобы я пошел на вечеринку на этих выходных.

– Фиолетовые волосы? И пугающий парень при ней? Она предложила мне в два раза больше.

Машина слегка виляет. Может, стенка между нами и передним сиденьем вовсе не звуконепроницаемая.

Шейн хмурится.

– Дьявол. Меня ограбили.

– Ты согласился пойти?

Он вздрагивает от удивления.

– А ты отказалась?

– Поверить не могу, – говорим мы оба одновременно.

Остаток поездки мы спорим о плюсах и минусах хождения на вечеринки с ненормальными, и так и не приходим к согласию, когда мы въезжаем в кампус «Nova Genetics». Но наш спор меркнет перед толпами протестующих, марширующих рядом с воротами. Большинство носят хирургические маски.

Бакстер опускает стенку.

– Не беспокойтесь. Сегодня я отвезу вас на VIP-стоянку.

Так-то лучше. Мы проезжаем вслед за «мерседесом» и BMW. Протестующие бросаются следом за нами, выкрикивая свои лозунги и разражаясь воплями ненависти. Жилистый паренек с бесцветными глазами замечает меня и Шейна. Его глаза расширяются, и он показывает на нас своим друзьям. Они плотно обступают нашу машину, бросаются на нее, тычутся лицами в окна и вопят: