Потолок, в который Дина тупо смотрела последние три часа, уже начал транслировать ей какие-то интересные картинки. Она видит прошедший день словно в обратной перемотке и пытается отыскать связь между всеми событиями. В её голове поселяется неприятное ощущение. Сомнение. Возможно ли, что вечер, который закончился такой ярой чертовщиной это плод больного воображения Дины? Вполне себе.

Чарская весь день провела в страшных воспоминаниях трёхлетней давности. Такие тяжелые мысли, которые поглотили её, обязательно дадут о себе знать. И ведь не обманули! Дина с перепугу решила, что Тимур едва не пострадал также, как и Диана. Чарская всерьёз задумалась о том, что она могла быть виновником смерти бывшей подруги. Три года гнала от себя это страшную мысль, три года пыталась доказать окружающим, что она не виновата. А сегодня из-за какой-то случайности, которая могла произойти, когда и с кем угодно, перечеркнуть адские попытки найти себе место в этом мире? Ну уж нет!

И если ситуацию с Вертинским ещё можно как-то оправдать и объяснить, ссылаясь на усталость и его придирки, то как быть с Тенью?

Как раз на этом моменте Дина удачно вспомнила про телефон. Потянувшись к тому, Чарская отключила его от зарядки и включила свет в комнате. Часы показывали половину четвертого ночи, но сна ни в одном глазу.

Открывая видео, Дина трижды пересмотрела его и с каждым разом не могла понять: «Что происходит?». На записи явно видна Дина. И ещё одна Дина. И Троицкий. И как сложить это в одну общую картину и не повредиться рассудком?

В конце концов всегда можно спросить у самого Димы, что вчера говорила ему эта самая Дина.

Засыпая, Чарская вновь и вновь представляла себе появление Тени, её преобразование в саму Дину и её необъяснимое исчезновение.

Наутро Чарская естественным образом опоздала в школу. И хотя она теперь постоянный гость на первом уроке, сегодняшний день будто вновь вернул её к прежней жизни. Нет, Дина как была отшельницей, так ею и осталась. Только теперь она ходила исправно на все занятия и писала контрольные работы порой даже лучше Троицкого.

Спешно собираясь, Дина черкнула сообщение Диме, что проспала. Староста успокоил её тем, что ничего страшного, пусть не торопится. Да, с тех самых пор, как Чарская взялась за голову она стала едва ли не любимицей некоторых учителей. И пускай её манера излагаться и навевает ужас, Дина своими оценками заслужила трепет и любовь преподавателей. Не всех, конечно же. Но большинства.

Календарная зима разительно отличалась от того, что люди видели на улицах. Бесснежно, довольно тепло для начала декабря и совсем не пахнет новым годом. Но для Дины это только к лучшему. Она в принципе не любила ни зиму, ни холода.

Вчера пирожное с масляным кремом ловко угадило Дине на её школьную юбку, но следующие за этим событии напрочь выбили девушку из колеи, и та забыла закинуть юбку в стирку.

— Ну что ж, брюки, так брюки. — Хмыкнула Дина, натягивая чёрные брюки с высокой талией.

А вместо пиджака на классическую рубашку был надет кардиган. Зимний вариант школьной формы. Кардиган в этот комплект не входил, но стала бы Дина кого-то спрашивать.

Прибежав в школу за десять минут до начала второго урока, Дина наткнулась на Троицкого, который сидел в холле, ожидая подругу. В руках у того был сборник сочинений Льва Толстова.

— Чёрт! — Выругалась Чарская, вспоминания, что на сегодня задавали сочинение «Аустерлицкое сражение». — Дырявая моя голова! — Стукнув себя пол лбу, Дина привлекла внимание Троицкого.

— О, явилась сонная тетеря! — Усмехнулся парень, откладывая книгу и поднимаясь. — Чего занимаешься самоистязанием?

— Забыла о сочинении. — Скуксилась Чарская, проходя вместе с Троицким в раздевалку.

— Ой, подумаешь, Людмила Сергеевна тебе это простит. — Отмахнулся Дима, наблюдая, как Дина спешно переодевается.

— Слушай, у меня к тебе есть разговор. — Стягивая сапоги и переодеваясь в сменную обувь, Дина всучила Троицкому свою сумку.

— Давай, валяй, что случилось? — Дина заметила, что друг ходил весьма счастливый. Даже слишком.