— Лука Росси.

Мое сердцебиение учащается, как и каждый раз, когда произносится его имя, и я спешу за своей сестрой, игнорируя собственные предупреждения. Мы бежим по коридору к большой каменной лестнице. Как и ожидалось, по пути мы ловим на себе несколько неодобрительных взглядов от горничной и двух людей моего дедушки, но сейчас я не могу заставить себя думать об этикете. Он здесь!

Мы проскакиваем через парадные двойные двери и огибаем дом, пока не достигаем большого куста азалии с задней стороны, всего в нескольких ярдах от французского окна за пределами кабинета моего дедушки. Как мы делали много раз раньше, я приседаю за ним и притягиваю Андреа к себе. Это идеальное укрытие, откуда открывается прекрасный вид на кабинет Нонно Джузеппе.

— Мне следовало переодеться, — бормочу я, глядя на свои обрезанные джинсовые шорты и простую футболку. — Я не могу позволить Луке увидеть меня такой.

Андреа оценивающе смотрит на меня и поднимает бровь.

— Что не так с твоей одеждой?

— Я выгляжу как школьница, — говорю я, быстро снимая резинку и проводя пальцами по волосам. Мама говорит, что распущенные волосы добавляют моей внешности несколько лет.

— О? — Андреа хихикает. — Вот так новость, Иза — это ты и есть.

— Ну, для этой роли мне наряжаться не обязательно. — Я надуваю губы и выжидающе смотрю в окно. — Если бы знала, что Лука придет, я бы надела то бежевое платье.

Дверь в кабинет открывается, и в комнату входит Лука Росси, один из капо моего дедушки. Я хватаю Андреа за руку и сжимаю. Я одержима им с тех самых пор, как он прыгнул в бассейн и спас мне, шестилетней, жизнь, когда этот идиот Энцо бросил меня в воду. Не помню, чтобы когда-нибудь мне было так страшно, как тогда, когда моя голова погрузилась под воду, и мое намокшее маскарадное платье потянуло меня вниз. Я не была хорошим пловцом и бестолково дрыгала ногами, пытаясь выбраться на поверхность. Когда уже была уверена, что умру, две большие руки внезапно схватили меня и потянули вверх.

Никогда не забуду эти улыбающиеся глаза, когда Лука нес меня к моей истерящей матери. Его дорогой костюм насквозь промок, а пряди длинных темных волос прилипли к лицу. В тот вечер я сказала маме, что, когда вырасту, выйду замуж за Луку Росси. Может быть, я влюбилась в него в тот день.

— Он еще горячее, чем когда видела его в последний раз, — вздыхаю я.

Лука всегда был красив, и девушки, и женщины валились с ног, когда он входил в комнату. Должно быть, именно его серьезная, слегка безразличная позиция по отношению к другим людям, включая женщин, делала его таким интересным. Он входил в комнату, делал то, зачем пришел, и уходил. Никаких бессмысленных разговоров. Никаких сплетен. Если ему приходилось задерживаться на каком-то мероприятии дольше, потому что этого ожидали, он либо сидел с моим дедушкой, разговаривая о делах, либо прятался в одном из углов, наблюдая за толпой. Мне нравилось наблюдать за ним тогда, за его мощным телом, прислонившимся к стене; за его темными глазами, скользящими по комнате и наблюдающими за всеми. Каждая четкая линия его идеального лица запечатлелась в моем мозгу. Однако с годами черты его лица изменились. Его лицо повзрослело, черты стали более резкими и частично скрытыми короткой бородой. Его темные глаза тоже изменились, в них появилось какое-то более жесткое, более зловещее выражение. Единственное, что осталось неизменным, — это его длинные темные волосы, собранные в пучок на макушке. В нашем кругу мужчине требуется определенный характер, чтобы носить длинные волосы и не заслужить порицания. Но Лука Росси всегда был кем-то другим. Большим, чем другие мужчины.

— Ты спятила. — Андреа толкает меня локтем в бок. — Он вдвое старше тебя.

— Мне все равно.

— И он женат, Иза.

Боль пронзает мое сердце при упоминании Симоны, жены Луки. Четыре года назад я провела неделю в постели, выплакивая все глаза, когда услышала, что он женится. Хотя в то время мне было всего двенадцать, все, чего я хотела, — это однажды стать его женой. Как и большинство девочек, я мечтала о собственной свадьбе, и в каждой из этих детских фантазий Лука стоял рядом со мной в качестве жениха. Люди говорили, что Симона забеременела специально, чтобы заставить его жениться, но от этого боль не стала меньше. Я чувствовала себя преданной. Он был моим!

Я хватаюсь за ветку перед собой и сжимаю.

— Я ненавижу эту женщину.

— Я слышала, как тетя Агата говорила маме, что видела, как они снова сцепились, — шепчет Андреа, — в ресторане, полном людей.