По мере приближения дня, на который был назначен прием, Камиллой овладевало все большее беспокойство. Сумеет ли она провести вечеринку весело и непринужденно, как намеревалась? Как могла она делать вид, что гордится Грозовой Обителью и желает настежь распахнуть двери для друзей, если знает, что в самой сердцевине дома таится ужасное зло?

Как ни странно, манера поведения Гортензии изменилась, что вызвало у Камиллы чувство неловкости. Может быть, на нее подействовало предостережение Бута в подвале? Но разве он стал бы разговаривать так с женщиной, при помощи которой рассчитывал овладеть наследством? Как бы то ни было, Гортензия теперь чуть ли не с энтузиазмом ждала приема и начала принимать участие в его подготовке. Она проявила интерес к списку гостей, принявших приглашение, просмотрела письменные ответы, полученные Камиллой, выражая те или иные чувства по поводу некоторых из них. Сказала, что с нетерпением ждет встречи со старыми друзьями, и выразила удовлетворение тем, что приглашение приняли члены некоторых знатных семейств. Только одно имя вызвало ее неудовольствие. Наткнувшись на записку от матери Норы Редферн, Гортензия с негодованием прибежала к Камилле, красившей мебель для лужайки.

— Значит ли это, что миссис Ландри действительно приняла твое предложение? — вопрошала Гортензия, размахивая листком бумаги перед носом Камиллы, стоявшей на коленях на расстеленных на веранде газетах перед перевернутым стулом; рядом находилась банка с зеленой краской.

— А почему она не должна принять приглашение? — спросила Камилла, проводя кистью по железной ножке стула. — Миссис Редферн, которая тоже к нам придет, сказала, что наши матери были в молодости лучшими подругами. У них, кажется, нет желания продолжать старую распрю.

— Хм-м-м! — От волнения прическа «помпадур» на голове Гортензии угрожающе заколыхалась. — А не сказала ли тебе миссис Редферн, что Лора Ландри проявила чудовищную грубость по отношению к нам после смерти Алтеи, устроив публичный скандал?

— Скандал по поводу чего? — спросила Камилла, не отрываясь от работы.

— Лора встала на сторону твоего отца, — сообщила Гортензия. — А Джон Кинг желал только одного: причинить нам как можно больше неприятностей. Он чувствовал себя униженным семьей жены, и ему захотелось взять маленький реванш.

— Что-то не похоже на моего папу. — Камилла отложила кисть и полностью сосредоточилась на разговоре. — О чем, наконец, идет речь?

— Я не намерена углубляться в рассмотрение мнений, не основанных на фактах, — проговорила Гортензия, выказывая признаки торопливого отступления. — Но могу тебе поклясться, Камилла, что миссис Ландри была крайне груба с папой. Оррин Джадд заявил, что ее ноги больше не будет в его доме. То же самое он повторил и твоему отцу.

Гортензия от возбуждения стала мерить шагами веранду; Камилла наблюдала за ней пристально и трезво. Когда-то эта женщина любила Джона Кинга. Каково было ему — и им всем, — Когда он вернулся в Грозовую Обитель на похороны Алтеи? Какой прием ему тут оказали?

Она спросила Гортензию в упор:

— Вы все еще любили его, тетя Гортензия? Я ею в виду — когда он вернулся сюда в последний раз?

Гортензия вздрогнула, так что зазвенела серебряная цепочка на ее шее.

— Любила его! Я презирала твоего отца с незапамятных времен. Правда, он увлекся мною, когда мы познакомились, и я бы вышла за него замуж, если бы не змеиные повадки Алтеи. Большое счастье, что все произошло именно так, и я не уронила себя подобным браком. Джон Кинг проявил свою истинную сущность, когда сбежал с ней.

С этими словами Гортензия бросилась к двери и исчезла, прежде чем Камилла успела ответить.

Теперь Камилла торопилась; покрасив стул, она пошла искать Летти и обнаружила ее в гостиной на втором этаже; тетя кроила очередное из своих развевающихся платьев специально для вечеринки. Камилла прямо спросила ее о ссоре между дедушкой Оррином и матерью Норы Редферн. И какое участие принимал в ней Джон Кинг?

Летти повела себя уклончиво: она отводила взгляд, демонстрируя, что поглощена работой, и Камилле казалось, что она видит вьющиеся над головой тети клубы тумана, которыми та пытается отгородиться от действительности.

— Все это было так давно, — начала она, используя свою любимую отговорку.

Камилла настаивала.

— Тетя Гортензия утверждает: дедушка потребовал, чтобы ноги миссис Ландри никогда больше не было в ее доме. И теперь Гортензия расстроена, что я пригласила ее на прием.