— Во как оно страшно, видишь ты, для вечного огня, значит…

— И девка-то не сама болтает, сказывал намедни: черные духи в ней…

— Такая загубит и парня… Помалкивай… Начальник веры и впрямь с чудотворцем беседы ведет: оттого и мудрость в нем…

Парамон, наблюдая за действием своих слов на окружающих, приосанился и ласково проговорил:

— Однако сердце мое болит, когда смотрю на девку-то… Жалостлив я. Непременно походатайствую перед чудотворцем… Помолюсь… Может, и простит…

Парамон поднял голову и, глядя на привязанную девушку, спросил:

— Признаешь ли, что моя власть в Зеленом Раю… от Бога?..

Девушка, удивленно расширив глаза, смотрела на него с минуту и вдруг, нервно рассмеявшись, произнесла:

— От черта она…

— Слышали? — воскликнул Парамон, выпрямляясь и указывая рукой на Груню. — В ней сотни черных духов…

— Тьфу, окаянная!.. — воскликнула какая-то женщина и взяла камень в руки.

— Побить ее каменьями!..

Десятки маленьких камешков полетели на Груню, но она, как бы не обращая на это внимания, расширившимися грустными глазами смотрела на Сусанну: последняя, стоя с закинутой головой, держала тоже камень в руке.

— И ты тоже! — воскликнула Груня.

— Лай-Лай-Обдулай запрещает тебя жалеть, и я бросаю это, чтобы разогнать черных бесов.

И она бросила камень.

Слезы брызнули из глаз мученицы и заблестели на концах длинных ресниц, как капли росы. В это время шум голосов бежавших к деревне обитателей Рая, на который до сих пор присутствующие не обращали внимания, сделался настолько громким, что Парамон, всходя на маленький холм, сказал:

— Одначе, добрый чудотворец вторительно явил нашим безбожникам силу свою и посек изрядно…

— Ох, как голосит!.. — воскликнула какая-то женщина.

— Похлестал, похлестал! — раздались голоса.