Действие пятьдесят четвертое. Под землей

Проходя сквозь барьер печати, я на мгновение почувствовал тяжесть, а затем голова будто взорвалась. Ярка вспышка, череда быстро сменяющихся красок перед глазами и свист ветра в ушах, разрывающий барабанные перепонки. Натуральная головомойка.

Оказавшись за барьером, я даже пальцем пошевелить не мог. Застыл, дрожа всем телом, как листва подхваченная ветром.

Обернувшись, Лея увидела, что я застыл и спросила:

— Дани, с тобой все в порядке?

Я не ответил, потому как даже не слышал вопроса. Мозг попросту отключился.

— Дани, — снова позвала она меня.

На что я снова не ответил.

— Лито, с ним что-то не так, — бросившись ко мне, окрикнула она его.

Лея стала трясти меня за плечи, стараясь привести в чувство, и я качался в такт, но все равно не подавал признаков жизни.

Понаблюдав за действиями Леи некоторое время, он подошел и грубо отодвинул ее:

— Отойди, — и как отвесит мне пощечину, что аж челюсть стрельнула.

Как врач запускает сердце человека дефибриллятором, так и Лито, отвесив мне пощечину, запустил мой мозг. В подкорке щелкнул тумблер, пошло питание и импульсы забегали по нейронам.

Первым ко мне вернулось зрение. Пелена почти сразу спала, и я увидел, как Лея шевелит губами, но не слышал ни слова из сказанного.

Однако не успел я толком испугаться, как слух начал возвращаться. Не сразу: сначала появился белый шум, медленно угасая, сквозь него стали пробиваться слова, а затем и обрывки фраз.

— Дани, что… ты меня слы…. Да что с ним твори….

Когда слух вернулся в полной мере, за ним последовали и остальные органы чувств. Последним к телу вернулась подвижность.

— Что с тобой? — без толики заботы в голосе, спросил у меня Лито.

— Не знаю, — едва слышно, с хрипотцой, ответил я. — Что-то было, а что — не понятно.