Позади меня раздался шелест. Я стремительно обернулась, готовая отразить удар, но сзади стоял старец. Стоял и насмешливо смотрел. Если бы только я могла прибить эту клятую мару. Я швырнула в него кинжал, который благополучно прошел сквозь и попал в костяк клетки. Тихий гомон прошелся по невольничьим рядам. Внутри клетки зашевелились лохмотья. Бледная тень, только отдаленно похожая на человеческое существо, подняла голову и взглянула на меня.

Знаете, я уже была на пороге истерики. Если у вас хотя бы раз была истерика, то вы наверняка знаете, как легко в нее соскользнуть и как сложно остановиться. Когда каждый всхлип порождает рыдание, а каждый вдох несет новую обиду, когда икота вперемешку с распухшим носом не дают дышать, когда начинаешь задыхаться, и когда совсем уж нет сил, только тогда истерика умирает. В мучительной агонии. Бабка умела выводить меня из детской истерики, просто влепив звонкую пощечину. Истерика вмиг улетучивалась. Так и сейчас. Я захлебнулась в глазах теплого летнего моря, бирюзово-синего, с темными искрами на поверхности. Прозрачное марево прекрасного летнего утра окутало меня. Побережье моря, солнце купается на горизонте в рассветной прохладе, смуглая темноволосая девушка в белой воздушной тунике на берегу, ее ноги ласкает морская вода, девушка рисует, рисует рассвет и море, и себя на берегу. Ее картина повторяет пейзаж, а картина на картине повторяет рисунок, и так до бесконечности. Закружилась голова, словно меня затягивало в бесконечный водоворот, перехватило дыхание.

- Ты! - я ухватилась за прутья клетки. - Как тебя зовут?

Тень молчала. Глаза уже были тусклые и серые, как зимнее северное море. Я перевела дыхание. Руки дрожали.

- Послушай меня. Ты умеешь рисовать, я знаю. Я хочу тебя купить. Слышишь? Я могу дать тебе свободу.

Тень продолжала молчать, безразлично покачиваясь в неслышном ритме. Что же делать?

- Антон! - заорала я. - Тащи сюда торговца.

Прибежал испуганный Антон, сзади неуверенно топал торговец. Я не сводила глаз с женщины. Ее состояние было очень плачевно. Через лохмотья просвечивали ребра, руки были в коросте и кровоподтеках различной давности, на ноге зияла страшная смрадная язва.

- Кто она? - кивнула я торговцу.

- Это выбрак. Завтра будем отправлять на рудники, хотя вряд ли она переживет плавание.

- Как ее зовут?

Торговец замялся.

- Благородная госпожа, у рабов нет имен, только номер. Ее номер - 18412.

- А что с ее историей? Откуда она, как оказалась в рабстве, и как давно?

- Простите, я не знаю. Она прибыла месяц назад с кораблем из Мирстены. Меня не интересовали такие подробности.

- Оставь нас на минуту, - я махнула торговцу и прислонилась лбом к прутьям клетки, не сводя глаз с невольницы. - Утро... побережье моря... девушка в белом... это ты... рисуешь рассвет... настоящий талант.

Тень вздрогнула, словно от удара хлыстом.

- У тебя все было: талант, красота, молодость, достаток. Что же с тобой произошло?

Тень молчала, но в глазах появились боль и отчаяние.

- Послушай меня. В жизни всегда есть место...