«Все, что хочет леди». Пол усмехается, глаза его блестят. «Ты выглядишь потрясающе, Мэри». Мама смеется, когда Пол опускает бокал для вина. — А для тебя, Элеонора?

«То же самое», — пищу я, оглядывая бар, чтобы не увидеть, как они смотрят друг на друга сладкими глазами. Старый английский паб ломится до потолка, а из музыкального автомата звучит на удивление современная музыка. Прямо сейчас «Giant» Кэлвина Харриса и Rag"n"Bone Man украшает ораторов, и даже несколько человек танцуют на открытом пространстве напротив паба, которое служит танцполом.

Бокал вина скользит по стойке, и я смотрю вверх и вижу Пола, улыбающегося мне. «Спасибо», — бормочу я.

"Я вернусь." Мама спрыгивает с табурета и уходит, размахивая руками и улыбаясь группе женщин, стоявших напротив. Это тактический ход — оставить меня наедине с Полом. Будь она проклята.

Он стоит за стойкой, ожидая, что я что-нибудь скажу. Я делаю глоток своего напитка, гадая, что я могу сказать. И это чувство вины нарастает, мысли об отце приходят мне в голову.

«Я понимаю, что тебе должно быть трудно», — начинает Пол, когда становится очевидно, что я не собираюсь начинать разговор. Он наливает еще вина в мой бокал, когда я ставлю его на стол, как будто он осознает тот факт, что кормление меня вином может расслабить меня. «С твоим отцом и всем остальным».

Мой стакан снова возвращается к моим губам, все, что может занять мой рот, когда мне не хватает слов. Я действительно не знаю, что сказать.

«Его высоко ценили в городе».

Я останавливаюсь, держа немного вина во рту, и смотрю на Пола. О чем они думали? Я сглатываю и прочищаю горло. — Вы имеете в виду, что его считают немного эксцентричным? Я ценю, что Пол пытается быть дипломатичным, но не секрет, что большинство людей в этих краях думали, что мой отец был немного ненормальным.

Пол отстраняется, немного смущенный. "Я просто хочу, чтобы ты знала, что у меня есть крайнее уважение к нему».

«Он был хорошим человеком», — тихо отвечаю я, глядя на свою маму, которая немного покачивается, когда болтает. Если она начнет танцевать, думаю, я потеряю сознание. «Но он никогда не уделял маме должного внимания», — добавляю я задумчиво.

«Я полностью сосредоточен на ней», — отвечает Пол, и я вижу, как он улыбается, когда он отступает и обслуживает кого-то еще через стойку. Но его интерес постоянно сбивается с задницы моей мамы. Я хочу нырнуть через бар и хлопнуть ладонью по его блуждающим глазам. Я определенно унаследовал задницу моей матери. Любовь Беккера ко мне внезапно становится всем, о чем я могу думать, и я ерзаю на стуле, ожидая, когда начнется знакомый дискомфорт от нескольких хороших шлепков. Это не так, и я признаюсь себе, что скучаю по нему. Я скучаю по нему. Впервые за сегодня я проиграл битву, чтобы держать свои мысли под контролем. У меня может быть закрытие магазина моего отца и даже моего бывшего, но я не думаю, что когда-либо действительно закрою Беккер Хант. Он слишком крепко держит мое тупое сердце.

Через час моя мама танцует, а я все еще опираюсь на стул, пытаясь смириться с этим. Я отказался ее предложения присоединиться к ней на танцпол и провела лучшую часть моего вечера сладко улыбаясь и болтая со многими местными жителями. Притворятся довольной и убеждать их, насколько прекрасна моя новая жизнь в Лондоне, утомляет меня, и я почти закончил с этим, когда уверена, что, должно быть, поговорила с каждым человеком в Голове Сарацина.

Отодвигаюсь от моего стула, я проскользнуть мимо маму на танцполе, смеясь, когда она хватает меня за руки и вертит меня. «Я просто пойду в туалет», — кричу я на Принца, когда он напевает «Поцелуй».

«Spoilsport». Она смеется, отпускает меня и подбегает к Полу, который тут же протягивает ей еще один бокал вина.

Я подхожу к дамам и, воспользовавшись туалетом, наклоняюсь к зеркалу и поглаживаю свои бледные щеки. Мои карие глаза выглядят немного тяжелыми, и я не могу понять, причина тому — опьянение или усталость. «Она счастлива», — говорю я своему отражению, подавляя глупый оттенок разочарования, вызванный признанием. Все время, которое я тратила на то, чтобы волноваться и звонить, чтобы проверить, как она, кажется мне пустой тратой. Это одновременно и приятно, и немного ранит. Не говоря уже о том, чтобы вызвать чувство вины. Я никогда не думала о том, что она может уехать. Я никогда не представлял ее ни с кем, кроме папы. Что он будет делать с этим? О маме и Поле?

Я качаю головой и отбрасываю эти мысли, собирая сумочку, распрямляю плечи, быстро взъерошиваю волосы, а затем поворачиваюсь, взявшись за ручку двери и открывая ее.

— Дэвид, — кричу я, отпрыгивая. «Господи, ты меня напугал».

Он смущенно пожимает плечами. "Сожалею." А потом он, кажется, немного неловко поворачивается, неловко поерзал. «Эль, мы можем поговорить?»

Что-то в том, как он смотрит на меня, как будто извиняясь, заставляет меня насторожиться. "Что?"