— А я говорю, помрет! Мне ли того не знать.

— Я тоже в медицине немного разбираюсь, — сказал он.

— Али, ты сам, батюшка, лекарь? — удивилась бабушка Ульяна.

— Лекарь, — ответил Алексей Григорьевич.

Он сделал старухе какой-то знак. Они отошли от меня и о чем-то зашептались. У меня к этому времени так отяжелели веки, что я закрыла глаза и больше никуда не смотрела. Их разговор я не слышала, но поняла, что бабушка о чем-то спорила с Алексеем Григорьевичем. Потом они вернулись к кровати, и бабка Ульяна положила мне руку на лоб. Я хотела открыть глаза, еще раз попытаться поздороваться со старушкой, но веки не подымались.

— Поверь мне, батюшка, никак не может она выжить, лихорадка ее сожжет, — сказала бабка Ульяна.

— Посмотрим, — ответил Алексей Григорьевич, поднял мою голову вместе с подушкой и усадил в кровати.

Он открыл мне рот, что-то в него насыпал и заставил выпить воду. Я через силу сделала несколько глотков. Он помог мне снова лечь и укрыл одеялом.

Однако теперь я не заснула, а сразу выздоровела. Я вскочила с постели, выбежала из господского дома и побежала босиком по пыльной дороге. День был ясный, солнечный, кругом пели птицы, на обочине росли большие, красивые цветы. Мне было так легко и вольно, словно я летела по воздуху, не касалась ногами земли.

«Наверное, это смерть, — подумала я, — значит, я скоро увижу Господа». Я бежала все быстрее и быстрее, потом, поднялась в воздух и полетела в чистое небо. От близкого солнца мне сделалось так жарко, что стало нечем дышать.

Я распахнула на груди салоп и вдруг увидела, что я совсем голая.

— Пойду я барин, — сказал знакомый голос бабки Ульяны. Потом старуха спросила. — Тебя, случаем, не Алексеем зовут?

— Ты откуда меня знаешь? — удивился он.

— А меня зовут Ульяной, — подумав, сказала старуха.

— Я знаю, мне говорили.

— Может, ты меня припомнишь? — спросила она.

— Мы что знакомы? — с большим удивлением, спросил он. — Мне кажется, я вас никогда не видел.

Во время их разговора, я открыла глаза и поняла, что лежу все в той же комнате, на той же кровати, одеяло отброшено, и на меня смотрят две пары глаз. Я охнула, и спешно прикрылась. Бабушка Ульяна, посмотрела на меня, кивнула, и пошла к дверям.

— А дар? — остановил ее Алексей Григорьевич.

— Будет ей дар, — ответила она и исчезла из комнаты.