— Это нельзя отложить на завтра, князь? — с досадой скривился Красовский, — Ты бы раньше предупредил. Мы сильно выложились сегодня на тренировке.

— Напрягаться не потребуется, — качнул я головой, — Мне будут нужны лишь ваши глаза и мозги.

— Захвачу нам плед, — кивнула Пиата.

— И бинокли возьми, — сказал я ей вслед, — Те, из театра.

Бинокли им потребовались, чтобы, выехав на природу за город, смотреть на мою обнаженную натуру. Раздевшись полностью, я отошел от наблюдателей метров на сто, а затем, прикрыв глаза, сосредоточился.

Проявление, Лимит, Метода. Я никогда им не уделял особого внимания. Молнии и лед, что в этом такого? Даже виски в бокале не охладишь по-человечески, проще достать их холодильника. Боевое применение? Смеху подобно. Либо коснуться, либо выложиться полностью, поразив цель на расстоянии трех-пяти метров. Пуля гораздо лучше. Надежнее, дальше, точнее, без каких-либо затрат организма. Мастерство посылания пуль в цель давно уже стало для меня родным и естественным.

Но здесь пули помочь не могли.

Легкий волевой посыл и их кончиков моих пальцев начинает сочиться белый хлад, похожий на слегка светящийся туман, разбрасывающий искорки инея Сильверхеймов. Еще немного волевого посыла/желания, и им окутаны уже кисти рук. Дальше я не заходил. Когда было нужно, то просто увеличивал поток холода, проходящий через эти самые кисти. Правильно, а зачем может потребоваться нечто иное? Дотронуться и заморозить, разрушить, сломать, превратить в хрупкую бесполезную материю, которая потом расплывется лужей однообразной массы.

Но не сейчас.

Ледяной покров медленно и неохотно полез выше, к локтям. Я сосредоточенно корректировал его рост, стараясь тратить как можно меньше маны на этот эксперимент. Могло не получиться, могло не сработать, не хватить.

Он рос. Добравшись до локтей, замедлился почти до точки остановки. Я стоял с белыми предплечьями, активно представляя, как родовая магия покрывает меня всего, с ног до головы, делает таким вот белым и парящим, прямо вот, как левая рука. Видимо, этого хватило, чтобы процесс возобновился. Второй раз он застрял, причем куда надежнее, когда начал покрывать тело сверху вниз. «Забрав» голову, руки и грудь (глаза начали чувствовать прохладу), лёд Сильверхеймов уперся перед самым сокровенным — мужской гордостью своего носителя.

Ага, психосоматика. Тут уговаривать пришлось подольше. Вокруг меня уже на несколько метров ничего не росло, всё было покрытое переливающимся инеем, пар от промораживаемой земли мешал увидеть Пиату и Красовского. Пришлось мне переходить на другое место, я же их не просто привез полюбоваться своей задницей?

Это усложнило задачу. Теперь приходилось не только уговаривать свой пах побелеть, но при этом еще и на ходу, оставляя после себя клубы тяжелого белого тумана и промороженную землю. Это мне надоело еще до того, как я совершил полный круг почета вокруг наблюдателей и мобиля, так что внезапно вышло, да еще как! Вместо того, чтобы просто «пройти» спорную зону, магия Сильверхеймов окутала меня целиком сразу! Я превратился в настоящего человека-снеговика!

Прекрасно!

///

— Что он делает? — прошептала не отрывающаяся от бинокля высокая блондинка, чувствующая себя довольно неловко здесь и сейчас.

— Ходит голым по полю, — недовольным голосом откликнулся её спутник, жгучий брюнет, закованный в изящную силовую броню, — Топчет его и замораживает.

— Кажется, Кейн пытается целиком покрыться этой заморозкой.

— Именно. А еще не болтать у нас на глазах своим прибором.

— Тоже мне, стеснительный… — проворчала Пиата, движением головы откидывая за спину тяжелую копну собственных волос, — Но мы-то тут зачем?