— Точно так, — злодейски ухмыльнулся Красовский, — сказала: «Койка — это, конечно, хорошо…»

— Эй!!! — аж подпрыгнула эйна, густо краснея.

— Вы нашли друг друга, — резюмировал я, заканчивая одеваться, — А уж скучать обоим явно надоело. Увы, у нас тут довольно невесело.

— И не говори, Кейн. С моим предыдущим местом работы не сравнить… хотел бы я тебе соврать, но ты знаешь, как работает репутация? Вот. Веселые пострелушки быстро сменяются простым запугиванием…

— Научи как, а? — с тоской я глянул на бандита-простолюдина, собирающегося пойти со мной на светский раут аристократов, — А то я уже устал отстреливаться…

— Ну разумеется… не научу! — осклабился Красовский, — Тогда с тобой тоже станет скучно! А мне пока не хочется в Африку!

Какая прелесть.

Сам прием, на котором Кристина решила собрать единомышленников по борьбе с организованной преступностью, сразу показал, что у большинства пришедших были совершенно другие планы, особенно после того, как они увидели меня. В основном эти планы были связаны с острым желанием вклиниться на рынок силовых доспехов, но без малейшего понятия о том, как именно. Учитывая, что моя мрачная жена совершенно не желала общаться на посторонние темы, искатели выгоды тонкими ручейками текли ко мне, где князь Дайхард, мило улыбаясь, их прямо спрашивал: «А что вы готовы сделать во имя нашей общей борьбы с организованной преступностью? Именно сделать? Деньги нам не нужны, их у нас очень много, нам нужны союзники, которые будут проливать рядом с нами кровь!».

Иносказательно, конечно.

Кровь проливать никому не хотелось. Даже не так. Всем, кроме женщин, пришедших именно для общения с княгиней Дайхард, категорически не хотелось ссориться с крупнейшим преступным образованием в Европе, пусть и испытывающим катастрофические сложности в Америках и сильное давление от кланов Китая. Синдикат — это защита, это выверенные порции наркотиков по надежным ценам, это информация и поставки алхимических препаратов с любого края мира. Синдикат — это лавочка вне закона, столь нужная любому аристократу.

Если бы не наши с женой титулы, я более чем уверен, что переговоры попытались бы сорвать, но здесь, в Германии, пиетет немцев перед равными герцогам князьям был очень высок. Отдельно стоило взять Красовского — они с Пиатой, подчиняясь моим тихим указаниям, курсировали по залам, останавливаясь у групп, проявлявших ненужные интересы, что работало как настоящая бомба. Жены утаскивали мужей, внося переполох, женщины теряли ход мысли и стратегии при виде юной высшей эйны, а у престарелых баронетов и виконтов тут же начинался период легкого гона.

Мне же пришлось сторожить Стефанию Корочкину-Оболевскую, чувствующую себя здесь как цыпленок посреди волчьей стаи. Истинная боярышня робко клевала воздушную зефирку, посматривая по сторонам как будто в испуге, что отнимут. При взгляде на Красовского бедолагу начинало трясти — она знала кто он.

— Рекомендую расслабиться, боярышня, — утешительно пробурчал я полненькой пожирательнице сладостей, — Здесь если и кусаются, то только после того, как заключат ту или иную договоренность. Скучные и нудные разговоры, полные намеков — это всё, что вам тут грозит.

— Я… постараюсь, — моргала барышня своими небольшими глазками, — Тетушка говорила, что это необходимо…

Еще бы. Правда, для будущего дипломата такой уровень наивности и неопытности чересчур высок для почти двадцати лет (что считается перестарком), но сейчас у многих Истинных семей мира появилась возможность плодить детей как портальные точки, а не в качестве будущих ревнителей. Силовые доспехи здорово снизили смертность ревнителей.

Не успел я обдумать эту мысль, как был «атакован» группой подтянутых молодых аристократов, оказавшихся как раз теми самыми ревнителями. Ну, это для большинства они казались молодыми, а так, прикинув средний возраст засыпавшей меня комплиментами группы лет в двадцать пять, я понял, что они почти все вплотную уже подошли к порогу смертности для их ремесла. Потому, кстати, хвалебные слова и предложения дружить сыпались одно за другим — господа с чернокнигами прекрасно понимали роль моих доспехов в их появившемся будущем.

Это стало внезапной дипломатической победой рода Дайхард — ревнители-ветераны, отличаясь вынужденным аскетизмом, с полным пониманием отнеслись к моему конфликту с Синдикатом. Им понравилась мысль, что этот больной зуб можно выдернуть, если уже шатается, так почему бы, скажем, не предложить своим многочисленным знакомым хотя бы снизить темп покупок или не начать торговаться? Китай, конечно, плохо, куда хуже, чем свои, европейские, бандиты, но Китай будет слаб.

— А еще они развивают технологию алхимических накопителей, господа, — наябедничал я, — Вы представляете себе перспективы этого направления? Позвольте, я вам расскажу!

Сильверхеймы (почти покойные) заслуженно пользовались ненавистью и завистью всего мира за свой уникальный арканит, так что и возникновение дешевого искусственного аналога накопителей тоже вызвало у ревнителей воодушевление. Тут можно Китаю и приплатить! Пусть напрягаются, шлифуют технологию!

— Уверяем вас в нашей всемернейшей поддержке! — пролаял лидер ревнителей на германском, пожимая мне руку, — Даю слово, что не пройдет и недели, как об этом разговоре будет знать вся Европа, или я не Ганс Кайзенберг!