Джеймс почти снес ее в каюту и оставил одну. Непривычно молчаливая Палашка помогла боярышне переодеться и тихонько ушла. Теплая вода и свежая одежда прогнали усталость, но потрясение осталось. Только лежащие на столе две толстые венчальные свечи напоминали Варе о том, что она стала женой странного, почти чужого человека, так нежданно и бурно ворвавшегося в ее жизнь. Недавний двойной обряд стал казаться ей сном. Она присела к столу, на котором был сервирован ужин и стала ждать мужа. Как странно звучало это слово - муж! Еще час назад, здесь, в этой же каюте, она задыхалась от тоски и отчаяния. А теперь, что изменилось теперь? В сущности ничего, только совершенное над ними таинство отрезало ей пути назад. Не сделала ли она самой страшной, самой роковой ошибки?

Дверь вновь распахнулась, вошел Джеймс. Его одежда была усеяна каплями воды. Он отряхнулся как большой пес, сбросил камзол.

- Погода прекрасная, ветер попутный и ничто не предвещает шторм. Если так продержится - скоро будем дома.

У Вари перехватило горло. Дома, о Господи! Может он и будет дома, а вот она окажется на чужбине, среди чужых и наверняка враждебных людей. Джеймс снова налил ей и себе вина, и в каюте, как и час назад, вновь повисло молчание, менее враждебное, но более настороженное. Новоиспеченные супруги искоса наблюдали друг за другом.

Джеймс растерялся. Только сейчас он понял, что само венчание еще ничего не решает. Ему удалось застать ее врасплох, заставить делать то, что он хотел, но как теперь ладить с этой гордой душой, как заставить ее довериться, как сломать лед, который возник между ними большей частью по его вине.

- Я... - Джеймс смущенно откашлялся. Говорить под прицелом ее взгляда было не так то легко. - Я думаю, перед Англией нам нужно будет зайти в какой-нибудь цивилизованный порт, например, в Амстердам, и обновить ваш гардероб, ведь у вас почти нет с собой вещей.

Его предложение не произвело на нее впечатления, она все также молча глядела на него.

- Я... - снова начал он, в горле окончательно пересохло, и он судорожно хлебнул вина. - Слуг я отпустил, может, я положу вам что-нибудь поесть?

Она, казалось, только сейчас заметила накрытый стол. Кивнула, придвинула стул поближе, сняла крышку с первого попавшегося блюда. Он любовался, какими изящными движениями она раскладывала еду. Каждый ее жест был исполнен невольной грации, той грации, которую невозможно воспитать, с которой можно только родиться. Она наполнила его тарелку, не глядя, бросила что-то на свою и супруги вновь воззрились друг на друга поверх серебра приборов и мерцающего стекла.

- Я... - третья попытка начать разговор показалась Джеймсу особенно беспомощной и он решил двинуть в ход тяжелую артиллерию, - Перед отъездом под Ярославль я говорил с вашей тетушкой, - Он увидел, как она встрепенулась, наконец-то проявив интерес к его словам, - Княгиня велела передать, что если вы согласитесь стать моей женой, то значит, так судил Бог и она благословляет наш брак и обещает, что уговорит вашего отца простить нас.

Варя гневно воззрилась на него.

- Если это шутка, то жестокая!

- Ну почему же шутка, моя дорогая леди? Мне кажется, я никогда вас не обманывал. Это точные слова княгини Натальи.

Варя судорожно вздохнула. Ее тетка знала, она заранее прощала и благословляла ее, значит, она выходила замуж не как подзаборная девка, а так, или почти так, как пристало венчаться боярышне Опорьевой.

- Почему вы не сказали мне раньше? - все еще подозрительно спросила она, - Тогда, возможно, вам было бы много проще меня уговорить.

- Нет, леди, вы невозможны, вы все таки потрясающе умеете довести человека до бешенства! Вам не приходило в голову, что я люблю вас, и хочу, чтобы вы согласились быть моей женой, потому что я вас об этом прошу, а не потому, что ваша тетушка не против.

- Это не я, это вы невозможный человек! - Варя тоже всерьез начала злится. - Вы начали наше знакомство с того, что издевались надо мной по всему миру, а потом заявили, что любите меня и хотите, чтобы я тут же поверила и растаяла.

- Женщины - нечто потрясающе нелогичное, а вы среди них - самое нелогичное создание. Чего вы всегда хотите от бедных мужчин? Вы уродуете себя кошмарными безвкусными одеяниями, ведете себя как последние дурочки, тщательно избегаете научиться тому, что может быть интересно мужчине, в общем, истребляете или скрываете все свои достоинства. Потом тех своих сестер, которые озаботились выставить себя в наилучшем свете вы объявляете распутницами, а сами трепетно ждете, чтобы кто-то приподнял созданную вами жуткую маску, и полюбил вас за красоту, которую вы спрятали или ум и доброе сердце, которые не удосужились проявить! Вам и в голову не приходит, что мужчины вовсе не обязаны этого делать и что все зависит только от вас самих! Я Джеймс Фентон, баронет, пират, купец, дипломат, искатель приключений! Я уважаю себя и ценю то, чего сумел добиться в жизни. Я считал и считаю, что увиденная мной в доме боярина Никиты неуклюжая девица, не смевшая поднять глаз из страха разгневать отца или брата, не заслуживает ничего, кроме насмешки. Но я по уши влюбился в прекрасную, очаровательную, остроумную и абсолютно бесстрашную боярышню Опорьеву, которую впервые встретил на балу!

Джеймс отвернулся. "Ну вот, - уныло подумал он. - теперь уж точно ничего хорошего не выйдет, я все испортил". Однако на Варином лице вовсе не было гнева. Ошеломленная страстной речью Джеймса, она обдумывала новую для нее точку зрения. Несомненно, нельзя не признать, что в его словах была доля истины. Хотя ему вовсе и не нужно знать, что, вероятно, он прав. И она ответила на его слова выражением другого своего страха:

- Что я буду делать в вашей Англии, одна, среди совсем чужих людей?